Эта несносная няня
Шрифт:
— Вот ваши комнаты. — Трейс распахнул дверь бывшего гаража.
Высоко подняв голову, Ники проследовала мимо него, вдохнув запах мыла, ментола и мужчины — умопомрачительное сочетание, вполне достаточное для того, чтобы отвлечь ее от всего на свете. Однако он бросил ее чемодан у порога и входить явно не собирался. Она, пожав плечами, вошла внутрь.
Гараж был переделан в жилье. Просторное помещение включало кухню в дальнем правом углу, ванную в левом углу и большой встроенный шкаф между ними. Мебель, как и в доме, была современной, простой, в темно-серых и синих тонах.
Весьма
Ники сделала еще несколько шагов вглубь комнаты и увидела свое отражение во вделанном в дверцу шкафа зеркале. Чтобы подчеркнуть официальный характер их отношений, на котором Трейс неоднократно настаивал, она надела узкую черную юбку, доходившую почти до колен, и черный жакет. Для собственного же удовольствия она добавила белую кофточку с оборками у воротника. Черные босоножки дополняли костюм.
Увидев в зеркале, что Трейс стоит позади нее, Ники почувствовала что-то вроде укола. Он выглядел так же хорошо, как утром, даже лучше. Он устал и, казалось, был более доступным.
Не желая быть пойманной на том, что рассматривает его, девушка быстро переключила свое внимание на помещение как таковое.
— Здесь очень мило. А есть у вас дрова для камина?
О господи! Как будто ей нужен камин в конце июня!
— В сарае. Но вы, вероятно, уедете отсюда раньше, чем они понадобятся.
— Что вы имеете в виду? — Ники не смогла скрыть обиду. — Кстати, я выполняю правила. — Она указала на свой черно-белый наряд.
Трейс окинул ее долгим изучающим взглядом.
— Все правильно. Но мы оба знаем, что это временная ситуация.
— Почему вы так говорите? Уверяю вас, я искренне привязалась к Микки и пробуду с ним, пока… — Она резко замолчала.
Ники не могла сказать Трейсу, что собирается оставаться до тех пор, пока отец и сын не полюбят друг друга. Она прекрасно понимала, что он относится к ее вмешательству как кот к купанию: отчаянное сопротивление и никакой благодарности за все усилия. Сейчас он смирился с ее присутствием только потому, что Микки потянулся к няне. Вот это она и должна использовать.
— Пока что, мисс Родес? Пока Микки не пойдет в школу? Не сможет оставаться дома один? Не научится водить машину? Вы не проживете здесь и до конца года, какие уж тут «пока».
Она поставила свой чемодан у стены, села в мягкое серое кресло и спросила:
— Почему вы наняли меня, если уже сейчас готовы вытолкать за дверь?
Ники удивилась, когда Трейс вдруг отбросил свой командирский тон и сел напротив нее.
— Вы педагог, а не нянька. И вернетесь к работе при первой же возможности. Мне совершенно ясно из ваших слов, что вы любите это дело. Я вижу, что вы заботитесь о Кармайкле. Более того, вы нравитесь ему. Но не будем себя обманывать: у вас страсть во все вмешиваться, мисс Родес, и ничего с этим не поделаешь. А я терпеть не могу, когда мной командуют. У меня очень тяжелая работа. Я должен знать, что моего сына воспитывают согласно моим инструкциям, и спокойно отдыхать, когда прихожу домой.
Что
Что касается вмешательства, Трейс прав. Но у него большие эмоциональные проблемы. Она собирается помочь ему и Микки обрести друг друга. И если он хочет, чтобы она заявила о своей цели прямо, так и будет.
— Я предпочитаю считать это заботой о людях. — Взволнованная, Ники подалась вперед. — Я забочусь о Кармайкле. А вы даже не зашли проведать сына сегодня вечером. Так что, извините, я буду вмешиваться. Вы нужны ему. Как заставить вас понять это?
Черные брови Трейса сошлись на переносице.
— Вы забываетесь.
— Сами виноваты. — Ники не обратила внимания на его раздражение. — Вы наняли меня, чтобы я ухаживала за малышом. Для меня это не означает просто менять подгузники и греть бутылочки. Его эмоциональное здоровье так же важно, как и физическое. Почему вы боитесь эмоций?
Он удивил ее немедленным ответом:
— Я не боюсь эмоций, мисс Родес. Просто это не для меня.
Ники заморгала от неожиданности. Как грустно! Полное отсутствие каких-либо чувств на лице Трейса убедило ее, что он так и думает.
— И вам проще отступить, чем попробовать? — предположила она.
— Я пробовал. — По его лицу пробежала тень боли. — Потому и знаю, что это не для меня.
Она видела, что ему тяжело. Но надо его заставить. Ради Микки, ради него самого.
— Ну, что ж? Пора попробовать еще раз. Могу я быть с вами откровенной? Микки отстает от своих сверстников. Знаете, я специально изучала развитие детей в раннем возрасте. Мальчик отстает в развитии речи, хождения, моторики.
Его глаза сузились, стали как щелочки.
— Вы хотите сказать, что мой сын — тупица?
— Нет. Микки — умница, он быстро схватывает все новое. Но он почти не встает на ножки, не пытается ходить и постоянно просится на руки.
— Бабушка слишком баловала его, — медленно проговорил Трейс. Было ясно, что он напряженно размышляет. — Когда бы я ни зашел, он всегда был у нее на руках. Я считал, это потому, что она боится, будто я заберу его у нее. И ничего не говорил ей.
— Грустно, не так ли? — спросила Ники с выражением искреннего сочувствия на лице. — Она потеряла дочь. У нее остался только внук. И она держалась за него изо всех сил. А в результате, вместо того чтобы стимулировать, затормозила его развитие.
— Держалась так крепко, что, возможно, нанесла непоправимый вред его будущему. Это не грустно, а гнусно. И я позволил такому случиться!
— Вряд ли стоит теперь винить кого-либо, — заверила его Ники. — Важно то, что вы будете делать дальше. Вы нужны сыну. Мы говорили о том, что необходимо каждый день хоть немного времени проводить с ним. Когда для вас удобнее всего?
— Я уже объяснял, что сам не знаю, что меня ждет через минуту. Я стараюсь соблюдать расписание, но меня в любой момент могут куда-то вызвать. Я не в силах назвать определенный час.