Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
– Не буду. Эй, гутен морген, Карл Иванович! Присаживайся, хватит валяться, промокнешь, соплями ведь завтра весь изойдёшь.
Сноровисто Глеб подсунул под зад голландцу мятый брезент, на котором только что упаковывал в глину гуся. Поручив О'Салливану придерживать раненого за плечи, стянул с его ноги пробитый грубый башмак.
– Царапина в полдюйма.
С официальными разъяснениями выступил младший командир.
– Ботинки-то военные, не гнутся, вот и не отрубил он себе ничего до конца-то.
Бойцы одобрительно и облегчённо зароптали.
Впервые
– Встать на одну ногу сможешь? Вставай, не притворяйся! Макгуайер, научи его, как нужно обрабатывать раны в походных условиях. Да не так, что ты!
Возмущённым жестом Глеб остановил принявшегося было расстёгивать собственные штаны Макгуайера.
– Покажи ему! Просто покажи как, а дальше, я думаю, наш железный дровосек сам справится. Главный-то механизм он сам себе не рубанул.… Держи его, О'Салливан, на всякий случай, я пошёл, поищу подорожник.
Со стороны раненый богатырь и группа его поддержки выглядели гораздо забавней.
Глебу потребовалось всего несколько минут, чтобы на лесной тропе нарвать пригоршню молодой зелени.
Одним листом он протёр кровь с крохотной голландской раны, потом приложил к ней ещё несколько подорожников.
– Погоди, не трепыхайся.
Придерживая Николаса, Глеб развязал свой высокий ботинок и, стянув с собственной ноги носок, ловко натянул его на раненую лапу бледного голландца.
– Чтобы всё было в комплекте.… А теперь вы, добрые и уважаемые члены немецкой диаспоры, отнесите богатыря в лазарет. Да, да, все шестеро. Чтобы не надорваться. Впрочем, стой! Я должен это сфотографировать. Пригодится для самоучителя юного лесоруба.
До сих пор не расставшийся с железной зелёной каской на голове Стивен Дьюар прыснул.
– Молчи, неучтивый!
Разбить звонкую глиняную сокровищницу доверили Тиади.
Порывались, конечно, раньше времени выкопать гуся из огненного плена и другие отчаянные люди, но капитан Глеб велел всем ждать.
Бельгиец влетел на палаточную поляну стремительно, выскочил из кабины ловко, даже не хлопая в спешке дверцей своего микроавтобуса, и бросился на доклад к командиру.
– Я успел! Всё вовремя, а ты так волновался!
– Ну-у! Горжусь, горжусь тобой! Действительно, как и договаривались…
«Хорошая машина у Тиади. И цвет приятный, как правильно-то его назвать – вишнёвый металлик? Вишнёвый. Стоп! Кто и когда говорил мне про тёмно-красную машинку?! И по какому поводу…?».
Птица была хороша.
Тиади ритуально стукнул обушком топора по закаменевшему глиняному шару, потом ещё раз, посильнее, затем, встав на колени перед разворошённым и слабым уже костром, стал снимать сколотые верхние черепки.
Густой аромат горячего влажного мяса хлынул на поляну. Ряды едоков
– На нём чисти, в траве-то запачкается…
Бельгиец поднял сияющий взгляд на Глеба.
– Чёрт побери, как всё хорошо у нас получается!
– Погоди ты, вот, возьми ещё соль у Бориски!
Обожжённая до красноты и чёрных фрагментов угольковой пригорелости, твёрдая глина была осторожно скинута с вершины несуразного шара, и в результате образовалось большое, грубое керамическое блюдо с едой внутри.
– Бери ножку, тебе ножка положена! Макни в соль. Ну, как?
Не в силах оторваться от горячего бельгиец замычал от удовольствия и поднял к толпе большой палец.
– Есть! Теперь все остальные. Стоп! Женщины и дети кушают в первую очередь. Начинаем с самых маленьких. Стивен, давай, отламывай самое вкусное! Ну, чего медлишь?
– Я не хочу.
Крохотный ботаник надвинул себе каску ещё больше на глаза и тихо отошёл в сторону.
– Ну, знаешь ли…
Капитан Глеб и сам был «знаешь ли», но сегодняшняя роль требовала от него бойкого куража и щедрости.
– Профессор, к барьеру! Вам причитается вторая ножка!
Бадди тоже как-то нехотя протянул руку за угощением.
– Я отнесу Николасу.
– О, как славно! Вот это друг! Настоящий дружище! Налетай, давай, остальные!
Минут сорок потребовалось мужчинам на то, чтобы обглодать убиенного гуся и запить его оставшимся молоком.
Постепенно вечерело.
Густым становилось совсем недавно освободившееся от пелены дождливых туч небо, в лесу с оптимизмом зачирикали какие-то смелые птицы.
Часть боевого отряда устроилась у восстановленного, жаркого костра. Кое-кто из хозяйственных мужичков сновал между огнём и палатками с мокрыми личными вещами в руках. Макгуайер задумчиво прогуливался по кромке оврага.
– Глеб, они здесь! Бандиты.… Те самые, «Красная рука»!
Даже по голосу было заметно, что Тиади очень сильно встревожен.
– Что ты? О чём? Какие ещё бандиты…?!
– Пойдём, сам увидишь.
Придерживая Глеба под локоть и, суетливо посматривая по сторонам, Тиади двинулся к ближним кустам, на окраину лагеря, где был припаркован его микроавтобус.
– Смотри. Колёса пробиты.
Так же осторожно оглянувшись на свет костра, Глеб Никитин опустился перед машиной на колено.
Действительно, вишнёвый «микрик» стоял в высокой траве как-то неуклюже, сильно осунувшись носом вниз. Оба передних колеса топорщились слабой, без воздуха, резиной. На правом очень заметно зиял свежий, сантиметра в два-три, разрез.
– А если не бандиты это сделали, то кто же тогда?
Растерянность Тиади была значительна, по ситуации.
– Из наших-то мужиков кому это надо? И зачем? Мяса, что ли, кому-то не хватило? Да нет, смешно…