Эта свирепая песня
Шрифт:
У Кейт имелась своя теория насчет Слоана. Она считала, что он не просто слуга Харкера, а его собственный малхаи. Результат ужасного преступления, некое последствие – как тот корсаи в просмотренном ею ролике. Монстр, возникший в кильватере Харкера. Но кого он убил, чтобы сотворить Слоана? И как долго малхаи находился рядом с отцом, пока Кейт не было дома?
Кейт отчаянно
Ее взгляд скользнул к клейму на щеке малхаи.
– Слоан, можно тебя кое о чем спросить?
– Да?
– Что тебя заставило стать любимой зверушкой моего папочки?
Малхаи оцепенел, а Кейт продолжала:
– Ты научился особым трюкам за время моего отсутствия? Лежать? Сидеть? Приносить подачку?
– Я владею лишь одним трюком, – отозвался Слоан, воздев костлявую руку над головой Кейт. – Я умею слушать.
Он щелкнул пальцами возле ее оглохшего уха.
Кейт потянулась за пистолетом, но Слоан ее опередил.
– Эй! – предостерегающе произнес он, помахивая оружием. – Давай-ка по-честному.
Кейт вскинула руки и отступила на шаг.
– Полагаю, если ты будешь себя хорошо вести, то Харкер когда-нибудь признает и тебя, – мечтательно пробормотал Слоан. – Как ты думаешь, Кейт?
Август чувствовал себя паршиво.
Когда он плюхнулся на сиденье в вагоне метро и закрыл глаза, все его четыреста восемнадцать отметин зудели. Пульс грохотал в ушах вместе с отдаленным эхом выстрелов. Август никак не мог расслабиться: но это было все равно что не чесаться, когда тело ноет и зудит после бесчисленных комариных укусов.
– Как ты мог?! – крикнула женщина, стоявшая с другой стороны прохода. Она наклонилась к своему спутнику, который уткнулся в планшет.
Мужчина не поднял головы, и тогда она врезала по экрану.
– Лесли!
– Я с ней работаю!
– Ты действительно хочешь выяснять отношения здесь и сейчас? –
– Урод!
– Значит, Эрик, Гарри и Джо, но мы не считаем тех, кто тебя не хотел…
Женщина влепила ему пощечину – да так, что звук удара разнесся по всему вагону. Август едва не прикрыл себе уши ладонями.
Пассажиры с любопытством уставились на ссорящуюся парочку. Август сглотнул. Его влияние ширилось. Оно исходило от него, будто жар. Неподалеку от Августа какой-то мужчина начал всхлипывать.
– Я виноват, только я один! Но я не собирался поступать подобным образом…
– Стерва!..
– Оно того не стоило…
– Надо мне было уйти.
– Я один виноват…
В вагоне стало шумно. Август вцепился в сиденье побелевшими костяшками пальцев и принялся считать, сколько станций осталось до Линии.
– Ты как? – спросила Пэрис, когда он ввалился в ее квартиру.
Интуиция никогда не подводила Пэрис.
– Жив, – прохрипел Август, меняя блейзер на спецназовскую куртку.
Пэрис погладила его по щеке.
– Ты горячий.
В такие моменты его кости действительно нагревались, а кожа натягивалась чересчур туго.
– Угу.
Лестница была благословенно холодной и темной, и в глубине души Августу захотелось просто лечь на сырой пол и отключиться, однако он продолжал плестись по туннелю. Когда он выбрался наружу, ему еще предстояло преодолеть несколько кварталов на юг, чтобы дойти по раздолбанным улицам до компаунда.
В лифте он увидел свое отражение и постарался пригладить волосы и привести в порядок лицо. Он выглядел осунувшимся, но, к счастью, признаки болезни еще не проявились.
Генри встретил его на пороге.
– Август! – укоризненно воскликнул он. – Почему ты не позвонил? Мог бы послать сообщение!
– Извини, – пробормотал Август.
– Как ты, Август? Как ты себя чувствуешь?
Господи, опять начались ненавистные вопросы!
– Скоро буду в порядке, – буркнул он.
Он не врал. Со временем все обязательно уладится.
Конец ознакомительного фрагмента.