Эта-Тета

Робски Оксана

Он надел щит, и они радостно взлетали в воздух, развлекая прохожих.

— Дублёнки тут! — орал Млей, уверенный в необходимости аудиоподдержки визуальному ряду.

— Дублёнки тут! — орали они хором.

Иногда дети останавливались напротив них, раскрыв рты, но матери тянули их дальше, а дети ещё долго оборачивались, выискивая в воздухе странных существ.

— Дублёнки тут! — начинал Млей, взлетая.

— И тут! — подхватывал Ха.

— Теперь ты щит, — попросил Ха.

— Ладно, —

согласился Млей.

— Постоишь тут, я забегу в магазин — погреюсь? — попросил Ха.

Млей внимательно посмотрел на него.

— Только без глупостей, Ха! — строго сказал Млей.

— Не волнуйся! Я же сказал — погреюсь! — возмутился Ха и пошёл в сторону магазина.

Млей делал вид, что прыгал, а сам не сводил внимательного взгляда с его удаляющейся фигуры. Ему было о чём волноваться: сорвись сейчас Ха, и все усилия, которые предпринимал Млей целый месяц, окажутся напрасными, всё полетит в тартарары.

— Никогда не ожидала увидеть тебя в таком виде, — услышал он знакомый женский голос.

Бывшая журналистка гламурного издания, а теперь — скромная послушница женского монастыря, в чёрном подряснике, с коробочкой для рождественской милостыни, она смотрела на своего возлюбленного и не понимала, почему он прыгает посередине Ленинградского шоссе с надписью «Дублёнки тут» на груди.

— Ты?! — ещё больше удивился Млей.

— Я, — улыбалась она. Улыбка её стала какая-то другая, но какая — Млей объяснить не мог. Он ещё не встречал таких улыбок на Земле.

— Ты же должна была умереть ещё три месяца назад! — сказал он, поглядывая в сторону магазина. Ха пропал из поля его зрения.

— Должна была, — снова улыбнулась она. — Но твоя любовь спасла меня. Я очень тебе благодарна.

— Моя любовь?! — переспросил Млей.

— Да, — просто ответила она — Так бывает. Если очень любишь человека, то с ним ничего не случится. И вот видишь: я живу. И ты тоже — моими молитвами.

Ха не было уже довольно долго. Млей нервничал и злился на себя за то, что отпустил его одного.

— Удивительно, — сказал Млей.

Она засмеялась, не сводя с него светлых искрящихся глаз.

— Я ведь никогда не любил тебя, — сказал он. — Это ты себе всё придумала. А твоя болезнь — это реально. Я никогда не ошибаюсь.

Она смотрела на него и хотела что-то сказать, хотела улыбнуться, думая что он шутит, но вдруг отчётливо поняла, что он говорит правду. Она сама себе всё придумала. Он никогда не любил её.

— Я пойду, ладно? — Млей опустил в её коробку сто рублей. — У меня там дело срочное, окей?

Она кивнула.

— Иди, — и улыбнулась. Какая разница? Она-то его любит по-настоящему. И значит, всё у него будет хорошо.

— А ты хорошо выглядишь! — Млей неожиданно вспомнил, как она в белье и

на каблуках гордо садилась в свою машину. — Тебе идёт это платье.

— А тебе этот щит! — пошутила она.

— А помнишь, как я тебя отшил? — развеселился он.

— Ух, и злилась я тогда! Готова была тебя убить! — рассмеялась она.

— А помнишь, ты придумала игру? В любовь?

Млей смотрел на неё, и ему было странно представлять себе, что когда-то эта монашка сидела в его кабинете, закинув ногу на ногу и нагло смеясь ему в глаза.

— Помню, — кивнула она — А тебя особо упрашивать не приходилось!

— Ну ещё бы, такая красотка! — хохотал он.

— Ты сказал, у тебя дело срочное? — Она ласково посмотрела ему в глаза.

Он кивнул, снова вспомнив про Ха.

Придерживая щит, он побежал к магазину. И не увидел, как на пешеходном переходе водитель огромного громыхающего грузовика не справился с управлением и сбил женщину в чёрном подряснике. Она попала ему под левые колёса, а коробочка с рождественской милостыней отлетела к ногам хромой старушки, пересекавшей проспект на этом же переходе.

— Всё-всё, иду! — сказал Ха. Он стоял в магазине и грел руки о батарею.

Млей облегчённо вздохнул.

— Ты доволен? — спросил я Млея, входя в его комнату.

— Чем я должен быть доволен, по-твоему? — поинтересовался Млей. Он переписывался с кем-то в Odnoklassniki.ru.

Меня покоробила такая неблагодарность, но я решил не затевать ссоры.

— Украшениями, которые я тебе подарил к Новому году, — сдержанно сказал я.

— Да?! — Млей живо обернулся ко мне, тут же забыв про Интернет. — Где они?

— Как где? — Мне была неприятна игра, которую затеял Млей, кружась вокруг меня.

— Я оставил их на твоём столе вчера утром! — Я начал раздражаться.

— На столе? — Млей кинулся к столу, смахивая с него апельсиновые корки, какие-то бумажки и золотистую новогоднюю звёздочку. — Где?!

Я тоже начал перекладывать всё с места на место, хотя уже было ясно, что украшений здесь нет.

Мы посмотрели под столом, потом зачем-то под кроватью, в камине, откуда уже успели вычистить золу, оставшуюся от акций, Млей пооткрывал все шкафы и, наконец, выскочил в коридор.

— Ограбили! — в бешенстве закричал он администратору. — Второй раз ограбили! Это ты, старая дура, воруешь по номерам?!

Администратор встала, посмотрела на Млея невидящим взглядом и вдруг нанесла ему короткий удар правой в то место, где у людей находится нос.

Млей упал

Администратор села.

— Что у вас случилось? — спросила она меня.

— Пропали драгоценности… А ещё раньше… акции… — промямлил я, наблюдая, как Млей на полу медленно открывает глаза.