Эта война еще не кончилась
Шрифт:
– Гантамирова освободили, – войдя следом, сообщил Рамиль.
– Кто это? – удивился Илья.
– Иса говорил, что он вроде против духов дрался, – вспомнил Борис.
Указом президента России амнистирован Бислан Гантамиров, бывший мэр Грозного. Он был осужден на шесть лет за растрату в крупных размерах. Гантамиров объяснял это по-своему: деньги, предназначенные для восстановления Грозного, он тратил на вооружение и зарплату чеченской милиции. В тюрьме Гантамиров провел около четырех лет. После
– В России находятся около трехсот моих сподвижников, готовых поддержать меня в борьбе с бандформированиями. В Чечню я поеду в форме и с автоматом, – отвечая на вопрос журналистов, сказал он. – О чем-то другом думать сейчас рано. Надо воевать.
– Все, ребята. – Повернувшись к сидевшим на заднем сиденье двум парням и девушке, худощавый кавказец в камуфляже снял с их глаз повязки. – Вы свободны. Ты, – он посмотрел на широко открывшую заплаканные глаза девушку, – сегодня увидишь своих родителей. Вас, – обратился он к парням, – самолетом отправят в Москву.
– Правда? – прошептала девушка.
Она обессиленно сползла на плечо парня. Тот растерянно смотрел на мужчину.
– Воды! – выскакивая, крикнул водитель.
Открыв дверцу, осторожно вытащил девушку. Подбежавший из остановившейся за «уазиком» «Волги» капитан милиции, открыв фляжку, осторожно поднес горлышко к губам девушки.
– Ты ей лоб намочи, – сказал мужчина в камуфляже.
– Какие сволочи! – вздохнул подошедший подполковник. – Девчонку зачем украли? Гады! – Он плюнул.
– Все, ребята, – услышали они громкий голос, – свободны вы.
Парни, обнявшись, смотрели на открывшего дверь майора МВД.
Ахнув, Николай бухнулся на колени. Сергей уже лежал рядом с колесом черного джипа. Хозяин пнул Колю еще раз.
– Я сказал, делать! – прорычал он по-чеченски. Опомнившись, повторил по-русски: – Делать надо.
– Да мы шевельнуться не можем, – промычал Сергей. – Я же просил – дай бинтов. А ты сунул аптечку, и все дела. А в ней и не было почти ничего. На, смотри! – Он задрал тельняшку. На правом боку были синяки и темно-красная опухоль. – Как же работать-то? И он тоже не лучше.
– Надо делать! – заорал хозяин. – Завтра должна быть готова! Я вас сейчас вылечу, – он что-то крикнул по-чеченски.
– Ты чего хочешь? – с трудом садясь, спросил Сергей.
– Сейчас сделаем укол, – ответил чеченец, – боли не будет. Надо делать машину, – кивнул он на джип, – или вас убьют. Это машина… – Он замолчал.
– Перетяни мне ребра, – сказал Сергей. – Парнишку вниз отправьте. Я сделаю.
Хозяин недоверчиво посмотрел на него.
– Я говорю, – повторил Сергей, – пусть что-то вроде корсета сделают. Починю я. Парнишку в яму спусти, он мне не нужен.
– Не починишь, – прошипел чеченец, – кнутом кожу спущу!
От дома к нему
– Я помогу, – поднял голову Николай. – Я в них немного понимаю, у приятеля «чероки» был. Я помогу… – Он поднялся.
– Иди в яму, – буркнул Сергей.
– Я не оставлю тебя.
Хозяин, посмотрев на него, вздохнул и быстро пошел к дому.
– Дубина стоеросовая, – сказал Сергей парню, – ведь забьют духи.
От дома к ним шли трое. Двое несли собачью шерсть, третий – чемоданчик. Наверное, с медикаментами.
– Понятно, – глядя на рисунок Малики, кивнул Борис. – Значит, мы рядом с консервным заводом. Понятно, – повторил он. – До центра далеко. А это что?
– Аэропорт Северный. Там был один самолет, и тот разбомбили. Правда, еще какому-то складу с горючим досталось. Боевики в ярости. Там пожар сильный, до сих пор горит.
– А как у них настроение? – спросил Денис.
– По-разному. Вроде героями ходят. Грозятся всех русских перебить. Масхадов, Басаев и Хаттаб пока в Грозном. Это точно. Рамиль встретил своего знакомого, тот ему сказал. Армия сейчас где-то у Первомайской. Многие станицы сдаются без боя. Жители заставляют боевиков уходить.
– Что-то уж больно боевики трусливые стали, – недоверчиво проговорил Бабич, – жителей испугались. Ты вон рассказывала, что муфтия своего и то кончили, а тут с жителями справиться не могут.
– Кровная месть. – Малика вздохнула. – Многие боевики как раз из тех селений, у них там родня живет.
– Потом в спины солдатам стрелять будут. Вот это и есть партизанская война.
– Да, – согласилась Малика. – Создаются группы смертников. Из мальчишек двенадцати – четырнадцати лет.
– Вот суки, – буркнул Илья, – и детей не жалеют.
– А это неплохо, – сказал Борис. – Пусть рвутся. Война, какой бы победоносной она ни была, без жертв не обходится. Раз, от силы два этим малолеткам-камикадзе удастся подорвать машины. Солдаты хрен их потом к себе подпустят.
– Как у них настроение насчет Гантамирова? – спросил Денис.
– Его приговорили к смерти. Муфтия Хаджи Кадырова тоже. Говорят, созданы специальные группы для его захвата и уничтожения. Летчика поймали, – вздохнула Малика, – возле Урус-Мартана. Его самолет подбили.
– И что с ним?
– Говорят, казнить будут принародно.
– Суки! Может, попробовать отбить? – предложил Илья.
– Где ты его найдешь? – резко спросил Борис. – Его сейчас лучше Басаева охраняют.
– Вот Шамиля бы шлепнуть, – мечтательно проговорил Денис. – Это настроение им попортило бы. Хотя хрен его знает насколько. У него же брат есть, наверное, далеко от братца не ушел. Да еще Хаттаб этот…
– Русских много видели? – спросил Илья.
– Видела немного. Я говорю о жителях Грозного. Напуганы все. Многие уже уходят. Чеченцы тоже. Женщины с детьми, старики. Кое-кто, правда, остается. Не верят, что армия до Грозного дойдет. Басаев, а особенно Масхадов, уверены в своей победе.