Эта война еще не кончилась

Бабкин Борис Николаевич

Ему удалась небрежная и в то же время вызывающая походка наемников многих национальностей. Люди, сделавшие войну своей профессией, всем видом показывали, что им плевать на идеалы или веру тех, за кого они воюют. Они молились одному богу – деньгам. Здоровенная фигура в американском камуфляже, с ручным пулеметом вызывала невольное уважение и опасение. Вышедший из подъезда пожилой мужчина в ватнике, увидев Богатыря, поспешно вернулся назад. Борис усмехнулся и вдруг увидел, что Богатырь стремительно вошел в подъезд. Он быстро прошел вперед

и заметил идущую по переулку Хавиту с тремя боевиками. Поправив темные очки, чуть ссутулился и, слегка прихрамывая на правую ногу, продолжил свой путь. Хавита и трое чеченцев быстро пересекли улицу и вошли в переулок. Борис, усмехнувшись, остановился.

– Земляк, – услышал он голос, – привет! Ты откуда? – Подняв голову, увидел в окне второго этажа рыжебородого мужчину. Мысленно чертыхнулся. – Иди, – рыжебородый махнул рукой, – братана у меня грохнули. Я этих сук… – громко продолжал он. – Уже почти год дерусь. А они брата…

Борис увидел, как чья-то рука закрыла рыжебородому рот, и его оттащили внутрь квартиры.

«Значит, братишку потерял? – Усмехнувшись, Бабич пошел дальше. – А папаня твой, наверное, еще против царя-батюшки с чеченцами воевал. Или, может, мать с отцом ждут своих сыночков рыжебородых с шабашки, ведь не сказали вы, сучары, что боевикам Басаева служите. Цена вам, псы комолые, – шлепнул он себя кончиком пальца по носу, – сто баксов».

Оттуда, куда ушла Хавита с боевиками, раздались громкие крики:

– Помогите! Люди добрые! Убивают!

Борис повернул назад.

«Впрочем, не надо, Борька, – пробормотал он, – топай вперед. А то нарвешься на крупные неприятности». Бабич уже сделал несколько шагов, когда вспомнил о Богатыре. Остановился. Сделал он это вовремя. Из подъезда выскочил Богатырь. Пулемет он держал в руках.

– Ко мне! – приказал Борис. – Илья, уходим!

Взглянув на него, тот мотнул головой и, шумно выдохнув, сделал шаг в его сторону. По другой стороне улицы медленно шли Малика и Денис. Борис подошел к ним.

– Там твоя знакомая, – сказал он. И увидел, как вспыхнули глаза Малики. – Уведи ее, – посоветовал Бабич Денису. – А то от былой сдержанности у нее и следа не осталось. Успокойся, – сказал он подошедшему Богатырю. – У нас своя работа. Там мы поможем только на миг, а потом и нас кончат, и тех добьют.

– Людей на работу забирают, – вздохнула Малика.

– Все! – резко бросил Борис. – Домой.

Хавита, повернувшись на одной ноге, пяткой сильно ударила пожилого мужчину славянской внешности в живот. Согнувшись, тот упал. Трое боевиков рассмеялись.

– Отпустите ее, – плача, попросила пожилая, с растрепанными волосами женщина, – я пойду вместо нее…

– Иди домой! – резко перебила ее чеченка. – Дочь вернется через три дня.

Молодая женщина со связанными сзади руками, стоя на коленях, плакала.

– Вставай! – Боевик пнул ее ногой. – Пошли.

Заплакав еще громче, женщина с трудом встала.

Мать доползла до стонущего мужчины и заголосила:

– Васенька! Ведь дочь нашу, Наташеньку…

– Замолчи, – Хавита поднесла к ее рту конец ствола винтовки, – или убью!

Женщина, испуганно отпрянув, замолчала.

– Куда это они народ собирают? – спросил Богатырь.

– На работу, – буркнул набивавший рожок патронами Денис. – По всему городу строят укрепления. Трудновато нашим здесь придется.

– Если будет так, как сейчас по Чечне идут, – сказал Богатырь, – тактика катка, то потерь будет намного меньше.

– Но все равно будут, – перебил его Денис. – Здесь наверняка останутся в основном те, у кого руки по локоть в крови, или наймиты. – Он бросил быстрый взгляд на Бабича. – А ты действительно в Югославии…

– Моя биография касается только меня, – буркнул тот. – Сейчас давайте перестанем обсуждать перспективу штурма Грозного нашими войсками и отдохнем. Я думаю, ночь предстоит бессонная.

– Да ну на хрен! – возразил Богатырь. – Сделаем рывок, выскочим из города, встретимся и где-нибудь спать завалимся. Вот перекусить бы не мешало, – оставаясь верным себе, заметил он. – С сытым брюхом и подыхать веселей.

– Положим, подыхать никогда не весело, – усмехнулся Денис. – Тем более, говорят, пулю лучше в пустой желудок…

– Какая разница, – отмахнулся Илья, – полный или пустой. Ерунда все это.

– Марият… – нерешительно начала Малика. – Ее отец просит меня взять ее с собой.

– Тормози, – недовольно посмотрел на нее Бабич. – Значит, старик знает, что мы будем уходить из города? Или она просится на рынок?

– Ей надо уйти из Грозного, – твердо проговорила Малика. – Ее вот-вот заберет один из приближенных Хаттаба. Отец очень просит забрать Марият с собой.

– Я вижу, этого ты хочешь, – буркнул Борис. Малика молча кивнула.

– Но мы с рынка будем винтить, – напомнил Илья. – А она как? С нами, что ли, пойдет?

– Да.

– У тебя с головой порядок? – спросил Бабич. – Ты хочешь…

– Она пойдет с нами, – неожиданно перебила его Малика. – Иначе ей будет плохо, очень плохо.

– Чего же ты раньше ничего не говорила?

– Так это тогда, – вспомнил Борис, – когда шум наверху был, к Марият дух женихаться приходил?

Малика снова молча кивнула.

– Чего же ты набрехала? – нахмурился Богатырь. – Мол…

– Вы бы сразу ушли. А куда? Тем более вас тогда искали…

– Она права, – вмешался Денис. – Нам некуда было идти. А мы бы дернулись. Теперь насчет Марият. Мне она мешать не будет. На рынок с ней идти даже легче. Многие из духов наверняка знают, что на нее араб глаз положил. Она вместе с Маликой перед началом операции выйдет и будет ждать нас у аэропорта. Как и договаривались, в три часа.

Борис шлепнул себя по кончику носа указательным пальцем.

– У нас нет выбора, – заметив это, сказал ему Денис.