Эталон победы
Шрифт:
Однако они на службе, а значит, задания не выбирают, а выполняют, без жалоб и нытья. И парни просто приступили к выполнению.
Переход в империю прошел без эксцессов и задержек, натурализация тоже не вызвала проблем. Это ведь не наше время, паспортов и удостоверений нет, как назвался, так и примут. Вот они и назвались наемниками. И все поверили. Наемник, так наемник.
Идею с брантерами подсказал Орешкин, чья группа работала в соседней провинции, причем вполне успешно. Их опыт и взяли на вооружение, отыскали пристава,
Особенностью брантерского дела в Дельре было наличие небольшого числа желающих перейти кордон с доминингами, что компенсировалось огромным количеством собирателей гезыха и его перевозчиками в глубь империи. Ну и плюс обычные шайки налетчиков, грабителей, дорожных бандитов.
Спрос на гезых был огромный, и любителей наживы на пороках людей хватало. Зачастую конкуренты разбирались между собой прямо на полях, где росла трава. Так же дерзко работали и перевозчики, нападая друг на друга не только в прикордонье, но и в глубине провинции.
В таких условиях брантеры зачастую подчищали следы, добивали уцелевших, а товар либо топили в воде, либо сжигали. Ну и конечно, хватало будничных погонь за шустрилами.
Работа не сложная, без затей и вполне в духе поисковиков. Штурмин, имевший конкретную задачу от Бердина, считал, что брантерский контракт станет прикрытием для группы. Но оказалось, что тут тоже надо прилагать силы. Ибо ни шустрилы, ни сборщики гезыха сами с поднятыми руками навстречу не спешили.
В первое время группа результата не имела, что весьма удивило самих поисковиков. Пришлось на время забыть о разведке и поработать как положено. В итоге – спасенный от шустрил небольшой хардар, порубленная банда и немалый улов гезыха. Теперь и на глаза приставу не совестно показаться.
Встреча с ним была запланирована давно, но вот случая не было. С пустыми руками лезть к начальству глупо, а теперь можно и результат показать, и узнать новое. Как и Орешкин, Сергей Штурмин брал самую свежую и точную информацию у пристава. И уже потом проверял ее, если надо.
Поздний ужин плавно перешел в сон. Федор, которому первому выпало стеречь лошадей, уже был на посту – в небольшой коморке возле конюшни. Парни попадали на лежаки и почти сразу уснули, ценя каждый миг отдыха. Сергей еще с полчаса поработал над донесением на базу, состряпал текст, приложил к нему снимки дорог, колодцев, родников, а также координаты населенных пунктов приграничья с указанием количества жителей и наличия тягла.
По идее, зонд мог сам провести съемку местности, но после того сбоя программы и потери управления его редко запускали так далеко на полночь.
Закончив с делами, Штурмин тоже лег спать и заснул, едва закрыв глаза. Напряженный день и долгая дорога вымотали даже его, хотя в группе и в отделе он считался самым выносливым – двужильным, как говорил Бердин.
Приятное забытье успело полностью поглотить сознание, когда снаружи раздался звон железа, а потом темень ночи разрезал дикий, пронзительный до жути крик.
Только женщина способна воспроизводить
Хромов тоже нацелился подремать. Как это умели поисковики, вполглаза. И даже место присмотрел – в углу на куче сена. Бросил на нее попону, лег, прикрыл глаза. Нормально! Лежит в темноте, просто так не заметишь, а он видит вход в конюшню и пятерку их лошадей, что стояли в самом удобном месте, укрытом от ветра и дождя.
Лук он оставил наверху, с собой только фальшион и нож. Пояс сдвинул, чтобы рукоятки клинков не упирались в спину, застежки панциря расстегнул, шлем сбросил на сено. Ботинки только не снял.
Состояние легкой дремы пришло быстро, Федор слышал вздохи и фырканье лошадей, тонкое завывание ветра и шорох пламени факела. Но сознание пропускало их сквозь себя, не позволяя выскочить из дремы. Вот если бы зазвучали шаги, звон стали или чей-то крик, то…
И крик раздался. Да такой, что разом встрепенулись все лошади в конюшне. Так орать могла только женщина и только когда она вне себя от ужаса. А что может вызвать ужас?
Это Федор додумывал уже с открытыми глазами. Из укрытия он благоразумно не выскакивал, только нащупал и нацепил на себя шлем и застегнул панцирь. Рука легла на рукоять фальшиона, однако вытаскивать не спешила.
Он лежал и слушал дальше. И дождался нового крика, переходящего в вой. И приглушенную ругань со стороны стены и стук дерева. И натужный рев мужика. Ну, либо там запредельное сношение сумасшедших любовников, либо… кто-то им помешал.
Со стороны постоялого двора послышались шаги. Из зала наружу выскочили трое или четверо с факелами в руках. Взволнованный голос окликнул кого-то. А ответа явно не было. Тяжелые шаги протопали от двери к стене, колыхнулись неровные тени, и новые крики разорвали ночь. А потом зазвенела сталь.
Внезапно завязавшаяся схватка так и не заставила Федора покинуть убежище. Никто к лошадям пока не лез, а разборки местных не особо волнуют брантеров. Хотя им по роду занятий вроде положено поддерживать порядок. Но если это пьяная драка, то пусть зубы друг другу повышибают.
«Парни бы не выскочили, – мимоходом подумал Федор, все-таки приподнявшись на сене. – Только ночных приключений не хватало…»
Он раздумывал, как быть, но в этот момент хриплый голос выкрикнул:
– Шустрилы!
Хромов сплюнул, сочно выматерился (про себя) и встал. Ну раз шустрилы, то надо влезать. Брантеры не могут быть в стороне. Во всяком случае, не когда вокруг полно свидетелей. А то как бы приставу не донесли на бездействие.
Так и не вытащив фальшион, он тихонько прошел вдоль стены конюшни, встал у выхода, рассматривая слабые тени в свете мелькавших факелов. Куча мала метрах в двадцати возле повозок беженцев, утробные выкрики и стоны. И новый ор:
– Эльф! Эльф!
Кричащий тотчас замолчал, видимо схлопотав кусок заостренного железа в бок или получив чем-то тяжелым по голове. Но его крик услышали не только во дворе и в зале.