Эталон победы
Шрифт:
Открытая местность сменилась редколесьем, перед глазами стали чаще возникать небольшие холмы, покрытые густым кустарником. Актар даже углядел стремительный силуэт мелкого хищника, мелькавший среди холмов.
В лесу цензор и сделал новую остановку, перекусил, а потом, посмеиваясь над самим собой, залез на отдельно стоящее дерево и довольно долго рассматривал оттуда округу. Увидел хардар, действительно большой, с двумя десятками домов и небольших строений. И стену разглядел, непривычно высокую, и ворота, составленные из толстых досок, оббитых железом.
Больше ничего интересного Актар не заметил. Ни путников в поле, ни всадников на дороге. Пусто, тихо и спокойно.
Странным образом эта пустота тревожила цензора. Почему? Он не знал. Но чувствовал себя не очень хорошо. Один знакомый врачеватель как-то сказал, что в человеке есть невидимые струны, которые ощущают все гораздо более чутко, чем сами люди. И когда что-то эти струны тревожит, они гудят.
Врал, наверное, старик – а может, и нет. Никаких струн Актар не ощущал, а вот неуютное нытье почти что слышал.
Против ожидания хардар встретил гостя приветливо. Хозяин Волтур – рослый мужчина лет пятидесяти, с непривычно длинной бородой, какие можно увидеть в доминингах, но не в империи, широкоплечий, статный, одетый в добротный стеганый зипун, в тунике из плотного льна, в штанах тоже из льна. На ногах короткие кожаные сапожки с небольшим каблуком. На голове подбитый мехом колпак. Он сам вышел к воротам, сам открыл их и пустил цензора внутрь.
Причина столь смелого поступка объяснялась легко. Местные жители видели, что гость один и явно не простой человек. Простой бы не носил на бедре меч.
Впрочем, была и еще одна причина гостеприимства – топорик с короткой рукоятью, что висел на ремне Волтура, и нож в ножнах. И пятеро молодых парней во дворе, тоже с топориками и ножами. У одного даже рогатина. Да, шустрил здесь встретит хороший отпор.
Вообще в хардаре все одеты хорошо, чувствуется достаток. И кони, что стояли в самом настоящем стойле, а не под навесом, тоже были ухожены и накормлены.
Кстати, о конях!
Сперва Волтур уперся – не дам и все! Свои лошадки, выращены, выкормлены-выпоены, к делу приставлены. Не помогали ни приветы от соседа, ни заветные слова. И на серебро хозяин смотрел косо. И только когда рассвирепевший Актар пригрозил карой властей, Волтур отвел взгляд. При этом рука невольно тронула топор. Его нехитрую мысль цензор прочел без труда – прибить надоедливого гостя и прикопать за стеной. Как и не было.
Но легче сказать, чем сделать. Раз сосед знает, что сюда пришел человек, значит, может проговориться. А ежели и впрямь властям служит – тут и конец придет владельцу хардара. Убийство не простят.
– Бери монеты, нэрд! Это задаток. Вернусь – расплачусь сполна! И держи язык за зубами!
Обещание расплатиться прозвучало двусмысленно, но Волтур вроде этого не уловил. Он наконец испугался. Не очень так, но достаточно, чтобы
– Выведи вон того, гнедого. Седло есть?
Седло было. Как и вся упряжь. И даже короткий кнут.
В стойле была пара коней и получше, но отнимать их цензор поостерегся. Давить тоже надо в меру. А то и впрямь прибьют.
Когда конь был оседлан, Актар подозвал Волтура.
– Поедешь в Гезых, к кавекеру, командиру когорты. Скажешь, что прибыл за платой. Он знает, сколько заплатить за коня. Или… отдаст тебе другого. Но поедешь завтра, ясно?
Волтур угрюмо кивнул. Обещание – это слова. А отдаст кавекер деньги или коня, неизвестно. К легионерам в провинции, особенно в прикордонье отношение было не самое лучшее.
Родня Волтура, узнав, что у них забирают одного из верховых, смотрела на гостя тоже без радости, но на глаза не лезла. Раз хозяин заключил сделку, значит так и будет. Только в следующий раз этого гостя за ворота могут и не пустить. Если, конечно, приедет один, а не с легионерами.
Перед отъездом Актар поинтересовался, не видели ли поблизости шустрил.
– Не было, – мотнул головой Волтур. – По-день всадники проезжали верстах в пяти, там…
Там – это на полдень.
– Оружные, но не шустрилы.
– Брантеры?
Волтур пожал плечами. Отличить шустрил он мог, как и всякий в прикордонье, а вот других не различал.
По-день – это накануне, то есть вчера. И вчера же на соседа напали шустрилы. Не много ли вооруженных всадников для тихого уголка?
– Куда ехали?
– На восход.
И шустрилы тоже пошли к восходу после нападения. Может, за ними брантеры гнались?
– Чего же не помогли соседу? – сменил тему Актар.
Волтур пожал плечами:
– А как узнать-то? Отсюда хардар не видать. Узнали уже после.
Да, тут его правда. Будь шустрилы посмелее, могли бы нападать на хардары хоть каждый день. Правда, очень скоро бы брать было нечего. Да и власти наверняка выслали бы усиленные патрули. А так налетают от случая к случаю. Грабят, насилуют, убивают и исчезают.
Вообще, нападение на хардары – редкость. Тем более в этой провинции. Еще до отъезда в домининги Актар год прожил здесь, выполняя тайное задание, и обстановку немного узнал. За пять лет мало что переменилось.
Прощание вышло неловким, но Актару на это было наплевать. Косые и мрачные взгляды он пропускал, как и откровенную вражду в глазах молодежи. Главное теперь добраться до Гезыха. Он будет чувствовать себя в безопасности только в казармах когорты. И вздохнет с облегчением, только выпив вина в доме кавекера.
День давно перевалил за половину, и светило начало скользить вниз к горизонту. Слабые лучи почти не прогревали землю, однако воздух был не слишком холодным, а ветер почти стих и больше не тревожил голые ветки деревьев и не гнал пыль по дороге.