Эталон победы
Шрифт:
Неопределенность давила на нервы. Где этот чертов Актар, как его искать? И что делать, если до завтра он не объявится? Ехать к границе и самим ловить этих бродяг?
Беженцев мы перехватили за опушкой. Подъехали с двух сторон, сразу надавили, пригрозили карами, если вдруг будут врать или молчать. И только после этого стали задавать вопросы.
История беженцев звучала знакомо – дворяне и торговцы бежали от варваров, искали спасения в империи. С собой только самое необходимое, повезло, что сохранили повозки и лошадей.
Легионеры, мать их, совсем оборзели, последнее забирают. Надо все-таки приструнить их. Но потом, потом, после дела…
Ничего нового беженцы не сказали, и только рассказ торговца вызвал интерес. Он бежал аж из Догеласте! Неведомо как пробился через заслоны хордингов, миновал два кордона и целым дошел до империи. Его скороговорка о страшных варварах, об их неисчислимой силе и лютости позабавила. Хотя сам факт не радовал – плохо, если в империи будут знать о захвате королевства. Впрочем, беженцы из Догеласте уже были, Орешкин сообщал. Так что о вторжении в Скрате, думаю, знают.
Разговор плавно катился к завершению, и мы уже перешли к второстепенным вопросам – «видели ли других беженцев?», «были ли следы на дороге?», «был ли кто на заставе?» – когда я отметил странную реакцию вожака беглецов дворянина Замги. На вопрос видел ли он кого-то еще, тот ответил «нет», но при этом отвел взгляд и слегка побледнел.
Вильнувший взгляд заметил и Рус, подмигнул мне и сурово повторил:
– Видели или нет? Не ври! Обманывая нас, ты обманываешь императора! А он этого не прощает!
Дворянин побледнел сильнее и покосился на спутников.
– Мэор, я говорю…
В этот момент я перехватил взгляд жены Замги, миловидной женщины лет тридцати. Взгляд этот был полон страха и отчаяния. И слуги дворянина смотрят угрюмо. Только торговец спокоен, но тот по роду занятий обязан уметь держать морду кирпичом.
Напряженное молчание мне очень не понравилось и я сам рявкнул на Замгу:
– Ты! Смотри на меня! Смотри! И слушай! Ты прибежал в империю просить защиты и спасения! Тебя никто не звал! Тебе помогут, если ты будешь верно служить императору! Но если соврешь, потеряешь жизнь и семью! Прямо здесь! Понял?
Рус, подыгрывая, нарочито медленно потащил из ножен фальшион, скорчил зверскую рожу и с подвыванием протянул:
– На куски покромсаю! Изменник! Вывед!
Федор и Степан тоже достали клинки, но следили за спутниками Замги. Среди них были два воина в доспехах и при оружии. Да и остальные не с голыми руками, топоры есть у всех.
Чувствуя неуверенность дворянина, я продолжил:
– Детей отдадут в рабы, жену в прислугу. А тебя самого бросят подыхать в лесу! Говори правду!
Замга поплыл, как боксер при нокдауне. Он не испугался бы боя, но воевать с людьми императора, едва приехав в империю… нет, эту глупость допустить
– Мэор. – Замга облизнул враз пересохшие губы и поднял руку. – Клянусь, мы не хотим вреда империи. Мы…
– Говори!
– Мы… – Замга явно делал над собой усилие, даже лоб вспотел. – Мы просто помогли другому слуге императора…
Он еще не закончил фразу, а у меня в голове уже всплыла картина из недалекого прошлого. Похожая обстановка, похожие слова…
«…Он сказал, что сам из империи. Что поможет нам устроиться здесь. И велел молчать!» Так вроде говорил другим беглецам Баон?!
А кто теперь? Некий доброхот, едущий из доминингов в империю. Отдающий приказы дворянам и предупреждающий, чтобы те держали языки за зубами.
– Где он?
Парни напряглись, взгляды скользили по повозкам, вдруг он там.
– Он… он ушел. Еще до заставы. Сказал, что должен… И чтобы мы не говорили никому…
И это знакомо. Цензоры не ищут славы, их работа тихая и незаметная.
– Куда он пошел?
– Не знаю. Свернул на закат…
В этот момент в потайном кармане затрясся коммуникатор. Я кивнул Русу, чтобы тот продолжил допрос, а сам отъехал в сторону.
На связи был Елисеев. Без предисловий сразу выдал:
– Зонд показывает одного беглеца. Девять верст от вас на полдень-закат. Там какой-то поселок… Беглец шел от границы с другими, а сейчас один…
– А чего так поздно сообщили? – зашипел я. – Столько времени прошло!
– Мы сажали зонд на подзарядку.
– Черт! Ладно, понял. Мы за ним. Будьте все время на связи, корректируйте направление.
– Будем, будем.
Я вырубил коммуникатор и подъехал к дороге.
– Ты! – Палец уперся в Замгу. – Что еще говорил этот человек и как его зовут?
– Актар. Он приближенный барона…
– Он сказал, куда идет?
– Нет.
– Что будет делать?
– Нет. А…
– Тогда слушай! Поедешь вперед, там развилка. На ней свернешь налево. Доедешь до хардара. Это поселок так называется. Скажешь хозяину, что тебя послали брантеры. Пусть даст вам приют. Сидите там, пока мы не приедем. И не вздумайте хоть что-то говорить! Ясно?
– Да, а…
Я подъехал к нему вплотную, наклонился, заглянул в его глаза и жестко проговорил:
– Если ляпнешь хоть слово, тебя вздернут на первом же суку! Хочешь жить в империи, служи императору и выполняй его приказы! Ясно?
Ему было ясно. И всем было ясно. В доминингах они могли быть дворянами, торговцами, воинами, но в империи все равны, и все могут заплатить головой за ошибку.
Замга порывался что-то сказать, но слушать его было некогда. Я дал отмашку парням, развернул коня и сразу пустил его в галоп. Судя по всему, у нас совсем мало времени на перехват Актара. Точнее, его просто нет.