Эти загадочные животные

Царева Ирина

Предложение было разумным. Спорить с ним было глупо, поэтому оно было принято Олешками без обсуждений. Одного я не учла (а еще «отлично» по психологии имела!) — это то, что не дала главе семьи выпустить пар до того, как сдаться. «Сделаем еще проще, — бросил он. — Я знаю, как выглядит поворот к лесничеству, там через метров пятьдесят слева старая поваленная ель у дороги. Ждите меня, сейчас гляну!»

Не дожидаясь ответной реакции, он выскочил из машины и… автоматически выдернул ключ из замка зажигания.

Мы даже не успели сообразить, что вляпались. Желтый луч фонарика поплясал у машины и исчез за поворотом. Олег отсутствовал чуть

дольше, чем можно было ожидать, но вернулся с победой: «Ну, что я говорил! Поехали дальше!» — и повернул ключ зажигания. Никакой реакции. Еще одна попытка, потом еще много других. Потом мы с ним толкали машину, а Ольга, сидя за рулем, пыталась ее завести. Бесполезно. Разгоряченные, мы еще не чувствовали мороза. Но постепенно он вместе со страхом начал проникать во все наши поры…

Чувствуя, что надвигается паника, а вместе с ней реальная опасность замерзнуть, Олег тоном, не допускающим обсуждений, приказал: «Вперед до первого поворота, направо, и до лесничества — бегом!» И мы побежали.

Я никогда не бегала на длинные дистанции, Ольга вообще человек не спортивный, но мы бежали не останавливаясь. Падали и поднимались. И снова бежали. Нам стало жарко, я даже распахнула шубу. И вот он — долгожданный поворот. Мы оторвались от Олега и остановились, только услышав сзади его крик: «Стойте!» Несмотря на темноту, на белой дороге он был хорошо виден. Он шел к нам. Не бежал, а именно шел. И этот его ровный спокойный шаг показался нам самым страшным предзнаменованием. Так же спокойно, как шел, он сказал: «Это не тот поворот». Мы дышали, словно загнанные лошади. Пар от дыхания ледком ложился на мех воротников и растрепанные волосы. Губы не слушались. Мы молча стояли и смотрели на него. «Все еще хуже, чем кажется. Мы не поворотом ошиблись, а дорогой. Я хотел укоротить путь и проехал через гаражи. Теперь понимаю, что свернул не на ту дорогу — в темноте все выглядит иначе…»

Упрекать, обвинять, ругаться было бессмысленно. К тому же никто не знал, что делать дальше. Мы даже не знали, в каком направлении идти и где находится лесничество. Оставалось одно: идти назад. А до первого жилья — километров семь-восемь.

И вот тогда появилась спасительница. Тихое повизгивание привлекло наше внимание. Шагах в пяти от нас на снегу сидела маленькая, совершенно белая, пушистая собачонка, похожая на болонку. Она практически сливалась со снегом, и только темные глазки, в свете фонаря переливающиеся всеми цветами радуги, выдавали ее присутствие.

Появление собаки было столь нереальным, что в нас затеплилась надежда. Тихо взвизгивая, она отбегала на несколько шагов, возвращалась и снова отбегала. А когда поняла, что мы поверили ей и пошли следом, побежала вперед. Когда мы останавливались, чтобы отдышаться, она садилась на снег в нескольких шагах от нас. Если мы слишком долго передыхали, начинала сердито лаять, всем своим видом показывая, что нельзя стоять на месте, надо снова бежать. И мы бежали снова. Это длилось минут двадцать — тридцать. И вот впереди мы увидели светящиеся окна. И уже через пару минут нас встречала свора злобно лающих огромных псов, не подпускавших нас к дому. Видимо услышав эту какофонию, хозяин вышел на крыльцо и громко окликнул собак. Мы начали кричать, привлекая к себе внимание. Нас впустили.

Мы оказались в доме лесника, которого искали. Нас растирали, вливали в нас спирт, попарили в бане, правда, без всех ухищрений: квасных, пивных, березовых Лесник с сыном на какой-то дикой помеси «газика»

и трактора съездили, отыскали и приволокли машину Олешков.

Казалось бы, вполне ожидаемые для такой бездумной компании, как мы, события, слава богу, благополучно завершились. Если бы не одно «но». Когда мы попросили привести нашу спасительницу, то оказалось, что ни лесник, ни его семья слыхом не слыхивали ни о какой болонке. «Да вы сами подумайте, — удивлялся нашим настойчивым расспросам хозяин, — моя банда на дух не подпустила бы ее сюда, порвали бы в клочья! И откуда ей здесь оказаться? Вблизи нет жилья, да и не выжила бы она здесь. Мои в сарае кучей малой спят — только так от мороза спасаются. А тут в лесу, на снегу, одна?! Нет, ребята, это вам со страху померещилось».

Каждый день до моего отъезда по нескольку часов мы искали нашу спасительницу. Ездили в лес, обошли все окраинные дома. Каких только собак мы не видели! Но ничего похожего на белую пушистую собачонку, появившуюся в ночном лесу, чтобы привести нас к теплу и людям, не нашли. Да и все, с кем мы говорили, в один голос утверждали, что поблизости подобной собаки нет и быть не может. «Таких собачек искать надо у городских хозяев, которые в такую холодрыгу их в «комбинезонах» выгуливают или вовсе не выводят. А здесь только бойцы — дома охранять…»

У нас больше нет сомнений — мы уверены, что побывали в сказке. Страшной сказке со счастливым концом.

Спасибо тебе, маленькая белая фея из сибирского леса!..

Я спросила Веру Константиновну: «А если бы собачка была черной, вы бы так же доверчиво пошли за ней?» «Конечно, — удивленная моим вопросом, ответила она. — Собака должна была привести нас к людям, ведь у нее где-то дом и хозяин. В тот момент у нас мистических мыслей не возникало!» И только в конце разговора сама вернулась к этой теме: «Я все думаю над вашим вопросом. Вы правы, доверия было бы меньше, если бы собака была черной. В такие минуты даже самый заядлый материалист забывает о своих убеждениях. Я аппроксимировала ситуацию и честно вынуждена признать, что мысли о том, что нас водит по лесу нечистая сила, вполне могли родиться в наших головах, если бы собака была черной…»

Подобно гранитной скале непоколебимо в сознании людей восприятие цветов: черный — зло, белый — добро. Это как с «черной» и «белой» магией. А ведь магия — это всего лишь магия. И не может она быть злой или доброй. Как не может быть злым или добрым дождь, ветер, снег… Одному он несет добро, другому — зло. Разница лишь в том, что ветром управляет беспристрастная природа, а магия может быть использована пристрастным человеком. И если его знания дают возможность управлять какими-то процессами, то только от его моральных качеств зависит, какие «силы» он привлекает в качестве «помощников».

Но тем не менее путаница «белого» и «черного» просматривается и в отношении к животным.

Белая сова

Я заблудилась в лесу. Все мои познания о том, что мох на стволах деревьев — на северной стороне, а крона пышнее — на южной, и прочие премудрости разбивались об элементарное незнание того, где находится поселок, в который мне надо было вернуться: на юге, востоке, севере или западе.

Была я человеком сугубо городским, в поселок этот приехала впервые, на свадьбу к племяннице, осталась на неделю и с самонадеянностью горожанки, привыкшей ориентироваться по табличкам в метро, пошла прогуляться «на природу».