Этичный убийца
Шрифт:
«Это она, наверное, о том, что считает меня умным», — подумал я. Я готов был произнести это вслух, но вовремя остановился. Мне хотелось понравиться ей, а не поумничать за ее счет.
— Да, это точно, харизма у него есть.
— А ты давно его знаешь?
— Вообще-то не очень.
— Но, надеюсь, все-таки немножко дольше, чем не ешь мясо?
— Да, немножко дольше, — ответил я, стараясь изобразить игривую непринужденность, но чувствуя, что ненавижу себя за эту полуправду-полуложь.
— Он
То есть нет — понравился, конечно, но я ему как-то не доверяю. Не знаю даже, как объяснить: я вовсе не хочу говорить плохо о твоих друзьях. Просто мне показалось, что если знаешь его не слишком хорошо, то лучше вести себя поосторожнее, потому что, честно говоря, если уж задумываться о предчувствиях относительно разных людей, то по поводу Мелфорда у меня точно есть предчувствие.
— Правда?
Это «правда?» я держу на все случаи жизни.
— Мне показалось, что от него тоже могут быть неприятности. Самые что ни на есть настоящие. Не как с Тоддом, с которым было непонятно, куда он в конце концов попадет — в тюрьму или в колледж, и не как с тобой, с этой твоей загадочной непоседливостью, — я говорю о настоящих неприятностях.
Мне хотелось сказать ей столько всего, что я даже не знал, с чего начать. Например, по поводу этого — вроде бы бывшего — бойфренда, который мог оказаться в тюрьме. Что с ним в итоге случилось? И что именно ей кажется во мне загадочным? И что она имела в виду, когда назвала меня непоседливым? Кроме того, чем ей не понравился Мелфорд? Быть может, она уловила какую-то особую вибрацию, исходящую от этого человека, и подумала: «Боже мой, а не убил ли он кого-нибудь?»
— О чем ты говоришь? Какие это «настоящие неприятности»?
Читра подняла руки, словно сдаваясь:
— Извини, что вообще заговорила об этом. Это не мое дело. Просто я беспокоюсь, вот и все.
Я невольно улыбнулся. Значит, она обо мне беспокоится. Потом взял со стола пакетик с сахаром и слегка потянул его за уголки.
— Раз уж мы заговорили о доверии… — начал я. — Я тоже хотел кое-что тебе сказать.
— Правда? — Читра слегка подалась вперед, и ее огромные глаза стали еще больше.
Я ей нравился. Явно нравился. Ведь она со мной флиртовала, разве нет?
— Дело в том… — произнес я и снова дернул пакетик с сахаром за уголки, на сей раз так сильно, что едва не разорвал его. — Видишь ли… Просто мне кажется, что тебе нравится общаться с Ронни Нилом.
— Ронни Нил Крамер… — тоскливо протянула Читра. Она подперла рукой подбородок и восторженно закатила глаза к потолку. — Читра Крамер. Миссис Ронни Нил Крамер. Как ты думаешь, какого цвета должны быть платья у подружек невесты на моей свадьбе?
— По-моему, ты меня
— Неужели ты всерьез думаешь, что меня нужно о чем-то предупреждать по поводу такого человека, как он?
— Ну… я не знаю. Понимаешь, просто я подумал, что ты не американка, а это такой специфически американский тип… Может быть, ты не видишь его сразу насквозь так, как я.
— А-а-а, — протянула она.
— Я тебя не обидел?
Секунду она помолчала, а затем одарила меня широкой ослепительной улыбкой: ярко-красный цвет ее губ оттенял сияющую белизну зубов.
— Да нет. Вовсе нет. Просто мне захотелось подразнить тебя немножко.
На обратном пути в мотель Читра всю дорогу поглядывала на меня, и с ее лица не сходила какая-то особенная озорная усмешка. Это выражение ее лица совершенно сводило меня с ума.
— Что тут такого смешного? — в конце концов не выдержал я.
— Видишь ли, я выросла в семье выходцев из Индии, — сказала она. — Мои родители не религиозны, и мы всегда ели и рыбу, и курицу, но мясо животных — никогда. Просто это было не принято. Я в своей жизни не съела ни одного гамбургера.
— Ты, наверное, шутишь?
— Нет, честное слово — ни одного! А что, зря? Стоит попробовать?
— Ну… по-моему, они вкусные. Но, как новообращенный вегетарианец, я не могу рекомендовать тебе такой поступок.
— А знаешь что? — Она принялась накручивать на палец маленькую прядь волос, свисавшую у нее над правым ухом. Уши у нее были необыкновенно маленькие. — Почему бы нам не пойти куда-нибудь и не поесть гамбургеров?
— Ну, видишь ли… я — вегетарианец. К сожалению, ты не учла это обстоятельство.
— Но в этом ведь вся соль! Я никогда не ела гамбургеров, а тебе их есть не положено. Разве это не здорово — нарушать запреты?
К сожалению, я не мог признаться ей в том, что последние сутки моя жизнь была сплошным нарушением запретов, так что я сыт этим по горло.
— Но ведь никто не запрещал мне есть гамбургеры. Я сам от них отказался.
— Значит, так, да? Теперь ты бросаешь мне вызов? Так знай же: я все сделаю, чтобы ты свернул с пути истинного!
— Учти, у меня неплохая сила воли.
— Поглядим.
— Что ты хочешь сказать?
— Что у всех есть своя ахиллесова пята.
— У меня нет, — ответил я. — Раз уж я что-то решил — это навсегда.
— Да что ты? А если я соглашусь переспать с тобой? При условии, что ты съешь гамбургер?
От этих слов я застыл как вкопанный.
Она усмехнулась — игриво и как-то совсем невинно.
— Да нет, я вовсе не предлагаю, — сказала она, продолжая идти вперед, так что мне пришлось ее догонять. — Это я так, гапотетически. Ты уверен, что у тебя железная воля. Вот я и говорю: не зарекайся.