Этика: учебное пособие

Горелова Татьяна

Аристотель, вопреки Сократу, считает, что «осуществление добродетели не всегда бывает приятно». Отличает он нравственность и от познания. Связывая добродетель с обычаями, нравами и деятельностью, Аристотель полемизирует с Сократом и Платоном, согласно которым источником и основанием добродетели является знание. Нравственный человек может быть невеждой, а знающий – безнравственным. Разум является основанием науки, а основанием нравственного поведения – разум в единстве с неразумной частью души. Одной науки недостаточно, чтобы сделать человека хорошим [109] . Мало знать добродетель, надо научиться ее осуществлять. Цель этики – «не познание, а поступки» [110] . Этика существует «не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельным, иначе от этой науки не было бы никакого проку» [111] .

109

Там же, с. 177.

110

Этика

Никомахова. 1095, а 5.

111

Этика Никомахова. 1103, а 25–30.

Проанализировав неудачу Платона с устройством идеального государства и свои собственные попытки, Аристотель пришел к выводу о необходимости воспитания нравственности с раннего возраста путем накопления нужных привычек. Наука дает знания, отличающие истину от заблуждения, нравственность дает ценности, различающие добро и зло. Знания приобретаются в процессе обучения, но чтобы стать нравственной силой и деятельным началом, они должны сжиться с человеком, войти в его плоть и кровь, способствовать созданию определенной расположенности души, накоплению соответствующего опыта, переживанию и привычкам. Аристотель поясняет свою точку зрения следующим образом: зерно – знание, почва – внутренняя наклонность человека, его желания. И то и другое необходимо для получения урожая. Однако, хотя Аристотель и соотносит добродетель с чувствами человека, главенствующие добродетели для него в соответствии с основной античной традицией – мудрость, рассудительность, здравый смысл. Эти добродетели имеют безусловную цену, так как не зависят от частных житейских обстоятельств. Самая блаженная та созерцательная жизнь, при которой мудрость, а не внешние блага, делается предметом наслаждения. Среди разумных добродетелей встречаем у Аристотеля науку, искусство, практичность, изобретательность. Может показаться странным с сегодняшней точки зрения, что наука и искусство целиком попадают в разряд добродетелей. Но, по Аристотелю, «наука есть приобретенная способность душ к доказательствам… человек знает тогда, когда он уверен и ему ясны принципы [знания]… искусство и приобретенное душевное свойство творчества, следующего истинному разуму, – одно и то же» [112] . «Практичному свойственно хорошо рассуждать о том, что ему хорошо и полезно, и это не относительно частностей, здоровья или силы, а относительно того, что ведет к благополучию», тогда как «мудрость есть знание и разумное понимание наиболее важного в природе; поэтому-то Анаксагора, Фалеса и им подобных называют мудрецами, а не практичными» [113] . На различии мудрого и практичного основан отказ Аристотеля от убеждений Платона, что философы должны управлять государством.

112

Этика Аристотеля. С. 110.

113

Этика Аристотеля. С. 113.

Растительная часть души, отвечающая за рост и развитие тела, не может, по Аристотелю, иметь добродетелей. Животная, или страстная, часть имеет добродетели, которые Аристотель называет этическими. Они-то и присущи обычным людям. В отличие от чувств – гнева, страха, зависти, робости и т. п., они являются не врожденными, а приобретенными воспитанием и привычками, свободно и сознательно выбранными при господстве разума над волей и развивающимися в деятельности. «Добродетели существуют в нас не от природы и не вопреки природе» [114] . По природе мы бываем склонны к крайностям. Одна из крайностей всегда более ошибочна, чем другая. Поэтому из двух зол надо выбирать меньшее (отважность лучше трусости, бесстрастность лучше невоздержанности и т. д.) [115] . Поскольку наслаждение и страдание управляют всеми нашими действиями, надо научиться управлять ими, больше всего отклоняя себя от наслаждения. «Добродетель есть то, что делает человека способным к совершенной деятельности по отношению и к страданию» [116] . Этические добродетели, по Аристотелю, представляют собой среднее между двумя противоположностями: мужество – середина между трусостью и отвагой, щедрость – между скупостью и мотовством, великодушие – между самопревознесением и самоуничижением [117] . Все имеет свою меру: корабль, растение, государство. «Усиленное или недостаточное занятие гимнастикой губит телесную силу, точно так же и недостаточная или излишняя пища и питье губит здоровье» [118] . Наилучшим оказывается «золотая середина». «Легко промахнуться, трудно попасть в цель, поэтому-то избыток и недостаток – принадлежности порока, середина – принадлежность добродетели» [119] .

114

Этика Никомахова. 1103, а 20–25.

115

Там же, 1109, а 15–20.

116

Этика Аристотеля. С. 26–27.

117

Там же, с. 230.

118

Там же, с. 25.

119

Этика Аристотеля. С. 31.

Аристотель выделяет 11 этических

добродетелей: мужество, умеренность, щедрость, великолепие, великодушие, честолюбие, ровность, правдивость, любезность, дружелюбие, справедливость. Самая необходимая для совместной жизни людей добродетель – справедливость – в отношении индивида к самому себе занимает среднее положение между причинением обид другим и терпением, в отношении же к другим – между чрезмерно усердным и чересчур небрежным выполнением предъявляемых к нему требований. «Справедливость – совершенная добродетель, хотя и не безотносительно совершенная, а по отношению к другим людям и вследствие этого-то часто справедливость является величайшей из добродетелей, более удивительной и блестящей, чем вечерняя или утренняя звезда» [120] . Контрольными механизмами, свидетельствующими о добродетельности поступков, являются в человеке стыд и совесть.

120

Там же, с. 84.

Различая мудрость и разумность, Аристотель пишет, что «мудрость направлена на вещи доказуемые и неизменные, разумность же – не на них, а на вещи изменчивые» [121] . Разум выступает в роли управителя у мудрости, и его задача – научиться управлять чувствами и подчинять действия определенной цели: «Из одинаковых определенных деятельностей возникает им соответственные приобретенные свойства» [122] . Личность, которая заботится о своих душевных качествах, создает себя.

121

Большая Этика. 1197, а 35.

122

Этика Аристотеля. С. 24.

Давая общую картину становления добродетели, Аристотель в то же время подчеркивал, что нет неизменных правил, применение которых гарантирует похвальное поведение. Наличие в человеке определенных добродетелей заменяет правила. Нравственный человек, по Аристотелю, тот, кто руководствуется разумом, сопряженным с добродетелью. Аристотель принимает платоновский идеал созерцания, но ведет к нему деятельность, поскольку человек рожден не только для умопостижения, но и для действия.

Для Платона человек – несовершенный бог, для Аристотеля бог – это совершенный человек. Поэтому мера всех вещей и истины для Аристотеля – совершенный нравственный человек. Не расходясь с Сократом и Платоном, Аристотель считал, что цели этики и политики близки. Цель этики – воспитать в каждом свободном человеке качества гражданина государства. Цель политики – «придать гражданам известного рода хорошие качества и сделать их людьми, поступающими прекрасно» [123] .

123

Этика Аристотеля. С. 15.

Аристотель жил в рабовладельческом обществе. Раб у него не входит в сферу морали. «Дружба и справедливость невозможны по отношению к неодушевленным предметам, так же как по отношению к лошади или быку, или рабу, поскольку он раб» [124] . Женщина для Аристотеля – существо «второго сорта». Лучшие из добродетелей – мудрость, практичность, мужество – недоступны для нее. Таким образом, при всем своем универсальном характере этика Аристотеля несет на себе отпечаток эпохи.

124

Там же, с. 197.

Подводя итог деятельности Аристотеля, можно сказать, что если Сократ заложил формальные основы этики, ее фундамент, Платон обосновал ее объективное существование и наличие этического идеала, то Аристотель завершил начальный этап создания этики как науки с четко обозначенным реальным предметом исследования.

Попробуем задать простой вопрос: может ли неразумный человек быть счастлив? И Сократ, и Платон, и Аристотель ответили бы на него отрицательно, если не считать рассуждение Сократа у Ксенофонта о том, что счастье-дело случая в отличие от хорошей деятельности, которая всегда сознательна. Отношение Сократа можно выразить формулой С М Д, где М – мудрость, Д – добродетель, С – счастье, а главным математическим термином Сократа является тождество. Платон и Аристотель понимали счастье как совокупность различных видов благ при господстве благ душевных и к ним больше подходит формула С = М + Д.

В обеих формулах не хватает еще одного понятия, которое, хотя, по Платону, и не имеет отношения к морали, оказалось ключевым для выделения различных этических школ в Древней Греции – понятие «удовольствие». Добавив его, получаем основную понятийную схему древнегреческой этики

где С(Б) – счастье (в скобках Б – благо, поскольку счастье – это совокупность благ); М(Р) – мудрость (в скобках Р – разум как основа мудрости); Д – добродетель как положительное нравственное свойство души; У(Н) – удовольствие, или наслаждение.

Тогда формула Сократа примет вид: С М Д У, а формула Платона и Аристотеля С = М + Д + У. Сократ не усматривал цель жизни в наслаждениях или отказе от них. В нем, по-видимому, настолько превалировал разум над чувствами и настолько он был убежден во всесилии знания, что вообще не видел проблемы в отношении удовольствия к счастью, мудрости и добродетели. Все то, что мудро и добродетельно, приносит удовольствие; порок и невежество приносят страдание.