Этикет следствия
Шрифт:
Ишь ты, рыбы, а бегают...
Ты остаешься в одиночестве в пустом коридоре со стульями. Сначала ты прыгаешь по клеточкам пола, стараясь попадать через одну. Получается не всегда, и тебе быстро надоедает.
Клеточки серые. Скучные.
Порисовать на теткиных бумажках?
Ты забираешься на ее стул коленками. На столе - серые бумаги и перо в черной чернильнице. Тебе не хочется рисовать черным. Вот бы красный карандашик! Ты такую красоту на этих дурацких бумажках наведешь!
Нету карандашика.
Дальше по коридору - двери. Может быть, там есть хоть что-нибудь интересное?
Ты
Не может же все здесь быть таким же скучным!
Правая дверь немножко приоткрыта. За ней - лестница. Узенькая, темная, с витыми перильцами.
Ух ты!
Может, она волшебная? Может, это сказка? И там, наверху, серые снулые рыбы прячут сокровища?
Помогли клеточки-крестики на полу!
Надо разведать.
Ты забираешься по лестнице. Перед тобой - такой же коридор, тоже тусклый, но дверей намного больше.
Сокровища?
Ты подходишь к третьей двери. Три - во всех сказках важное число. За первыми двумя обычно ничего интересного, так зачем время терять?
Ты дотягиваешься до медной тяжелой ручки, повисаешь на ней, и дверь открывается.
Так, зацепившись обеими руками, ты въезжаешь в комнату.
Кататься на двери - здорово! Ты хочешь от чего-нибудь оттолкнуться, чтобы прокатиться обратно, но слышишь стон.
Комната маленькая. У окна стоит кровать, на кровати - дядька. Седой, перемотанный белым.
Вроде, это называется "забинтованный".
Дядьке плохо.
Дядька тебя не видит. Дядька стонет. Дядька закатил глаза, скребет костлявой рукой по матрацу, словно пытаясь что-то схватить.
Ты понимаешь, что у дядьки внутри что-то жуткое, и ему от этого очень больно.
Тебе уже не скучно. Тебе не хочется рисовать, тебе не нужна веселая дверь, на которой можно кататься.
Все твое внимание приковано к дядьке.
Ты не можешь оторваться. Ты в восторге. Ты радостно смеешься, подходишь к дядьке и лезешь к нему на кровать, чтобы быть поближе к жуткой штуке, которая так тебя манит. Или не к штуке? К тому, что происходит с дядькой? Ты не задумываешься, ты просто радуешься.
Тебе очень, очень хорошо.
Тебя найдут через несколько часов. В больнице начнется страшный переполох, но никому в голову не придет пойти в комнатку, где ждет смерти каменщик, упавший с лесов и теперь умирающий от внутреннего кровотечения. В поисках будет сбиваться с ног и монашка - его сиделка, которая ненадолго отошла перед твоим появлением.
А ты в это время будешь сладко спать, обнимая мертвое тело. И счастливо улыбаться во сне.
*****
Когда появлялось слишком много новой информации, Виктор начинал тихонько звереть. Он знал один способ как-то уложить сведения в голове - переключиться на что-то, не имеющее никакого отношения к делу. Виктор проходил через центральный городской сквер неподалеку от Управления, когда смесь из планируемых следственных действий, злость на некроманта-самоучку и опасения, что паршивец может удрать из-за его непрофессионализма, накрыли Виктора с
Виктор свистнул пробегавшему мимо мальчишке-газетчику, во все горло вопящему: "Новости княжества Гнездовского! Весь высший свет Заозерья съехался на княжеский сезон балов! Госпожа Ингрид из Альграда дала интервью нашему корреспонденту!".
Получив утреннюю прессу в обмен на медную монетку, Виктор уселся на лавочку около фонтана и развернул газету. Виктор предусмотрительно взял не только тоненький листок с последними новостями, но и вышедший вчера, во вторник, солидный еженедельник. И пусть любая зараза, желающая ехидничать в стиле "младший следователь, а корчит из себя приличного человека", идет... по своим делам.
На первом же развороте была громадная статья о княжеских гостях. С подробным перечислением титулов, регалий и заслуг представителей высшего общества. Виктор с привычным сарказмом хмыкнул мысли: "а ведь пойди история иначе, ты мог бы здесь свой портрет увидеть". Но что имперскому барону делать в Заозерье?
И вообще - уймись. Читай газетку, думай про следствие.
Виктор зашуршал страницами, разглядывая портреты.
Герцог Болеслав Кошицкий. Крепкий мужчина лет шестидесяти, в прошлом - победитель конных турниров, а теперь - самый, пожалуй, богатый и влиятельный господин в этой части материка. Герцогство Кошиц сейчас самое сильное государство в Заозерском альянсе, но до единоличной власти над землей между Острым хребтом и Каскадом озер ему далековато. Слишком много конкурентов, и самый серьезный среди них - князь Гнездовский. Впрочем, остальные мало уступают.
Барон Кордор из Кроска. Высокий, болезненно худой человек неопределенного возраста - все что угодно от сорока до семидесяти. Говорят, большой любитель магической медицины. Сам по себе Кроск - крошечный пятачок на скалистом отроге Острого хребта, вот только барон избран председателем Мергентского торгового союза, объединяющего с десяток похожих майоратов, несколько очень солидных торговых домов и два вольных города. А это, учитывая богатство и влияние союза, уже совсем другая история. Флот Мергента на равных спорил с мощью эзельгаррского и уж точно превосходил альградский.
Еще один важный гость князя - барон Витольд Эзельгаррский. До последнего было неясно, позволит ли ему здоровье приехать в Гнездовск. Старый барон уже не мог ходить, его возили в кресле на колесиках, а сюда он прибыл телепортом. Видимо, для умирающего барона очень важно оказаться здесь, на собрании всех вершителей судеб Заозерья. Возможно, чтобы объявить наследника и добиться, чтобы его поддержали остальные владетельные? Ведь законных потомков у барона нет, остался только бастард.
Конунг Магнус Альградский. Самый молодой из владетельных господ, всего-то тридцать два года. За последние лет пятнадцать конунгат сильно обеднел стараниями прежнего конунга, но Магнус с сестрой Ингрид всерьез взялись за восстановление родной земли. Она, кстати, тоже прибыла в Гнездовск на переговоры, и даже снизошла до корреспондента местной газеты - единственная из всего благородного собрания.