Этнофункциональная парадигма в психологии. Теория развития и эмпирические исследования

Сухарев Александр Владимирович

В свою очередь, В. Штерн дополняет классификацию Ст. Холла «животных» ступенях развития (млекопитающего, высшего млекопитающего – обезьяны) более поздними ступенями. По аналогии с этапами исторического развития человека европейской культуры Штерн выделяет: первые пять лет игры и сказок – ступень первобытного человека; первые школьные годы соответствуют античному и ветхозаветному периоду; средний школьный возраст соответствует фанатизму раннего христианства; пубертатный

возраст – эпохе просвещения (Обухова, 2000). В. Штерн отмечает, в частности, что «между обоими рядами психического развития, индивидуальным и родовым, найдены замечательные параллели» (Стерн, 1915, с. 19).

Как мы уже отмечали, в современном «информационном» мире (Тоффлер, 1973) при нарастающей культурной и пр. неоднородности человеческих сообществ в рамках этнопсихологии, исходящей из типологических представлений об этносах и этнических системах описание этнических особенностей и развития личности представляется затруднительным. В отличие от этнопсихологического подхода, направленного на изучение особенностей процесса психического развития у различных народов (см. работы И. Кона, М. Мид и др.), этнофункциональный подход позволяет дифференцированно учитывать культурно-историческую специфику этого процесса в условиях «кризисного сознания» современного человека (Давыдов, 1990, с. 143). При этом мы придерживаемся не представления о бесконечном культурном «прогрессе» всего человечества, а положений об этнической относительности культур и последовательной смене стадий развития и упадка исторически различных этнических и культурных форм. Это соответствует взглядам таких отечественных историков и философов, как Н. Я. Данилевский (1991), Л. Н. Гумилев (1990), и зарубежных – О. Шпенглер (1993), А. Тойнби (1991), Й. Хейзинга (1992) и др., которые наряду с общностью законов и представления о цикличности культурного развития подчеркивали определенную содержательную этническую и культурную независимость человеческих сообществ.

Сравнивая культурно-исторический подход в современной отечественной и зарубежной науке с этнофункциональным, отметим их сходство в том, что в первом также выделяется роль исторического развития культуры в онтогенезе психики человека (Выготский, Лурия, 1993; Коул, 1997; Лурия, 1974). Важным для настоящего исследования является положение культурно-исторической психологии о том, что психическое развитие человека – это явление социокультурное и историческое по своей природе.

В отличие от культурно-исторической концепции Л. С. Выготского и А. Р. Лурии этнофункциональный подход учитывает наличие существенного многообразия в развитии содержания отношений

человека в различных культурах. При этом культурное содержание отношений личности мы рассматриваем как ее экзо- или эндопсихическое свойство.

В заключение отметим, что в рассмотренных выше подходах осуществлялись попытки сопоставления исторического развития культуры, биологического развития человека (и млекопитающих) как в «общечеловеческом», так и в этноцентристском (см.: Белик, 1991) аспектах с онтогенезом человека и личности. Общим недостатком данных подходов является, на наш взгляд, отсутствие единых методологических позиций, учитывающих специфику современной культурно-исторической ситуации в мире, в частности, поликультурность, «этнокультурную мозаичность» современного мира.

2.2 Философские основания этнофункциональной парадигмы в изучении развития личности

Разрабатываемый нами подход основывается не только на закономерностях, выявленных отечественными и зарубежными исследователями в русле этнопсихологических, кросскультурных, культурно-исторических и других теорий и подходов. Для обоснования и объяснения закономерностей развития личности в нашем подходе используются некоторые фундаментальные представления античной философии.

Взгляды Платона справедливо считают одной из важнейших основ европейской и русской философии (Флоренский, 1994 и др.). А. Ф. Лосев, соглашаясь по этому поводу с известными авторитетами западной философии, пишет: «А. Уайтхед прямо считал всю западную философию примечанием к Платону, а Эгил Виллер, еще более того, понимает новую западную философию как примечание к «Пармениду» Платона» (1974, с. 251). Многие российские философы пытались сблизить учение Платона с христианской религией (Абрамов, 1979). Эта общая тенденция русской философии нашла выражение в следующем высказывании П. А. Флоренского: «Будучи исходным пунктом стольких направлений мысли… не должен ли платонизм быть таким глубоким движением духа, которому уже нет иного наименования, кроме как символическое, уясняемое per se (само по себе. – А. С.), а не per aliud (посредством другого. – А. С.)? И в таком случае не правильнее ли разуметь платонизм не как определенную, всегда себе равную систему понятий и суждений, но как некоторое духовное устремление, как указующий перст от земли к небу, от долу – горе?» (1914, с. 5, 6).

В частности, идеальный прообраз человека, по Платону, понимается как «эйдос»,

Конец ознакомительного фрагмента.