Это было в Коканде
Шрифт:
– В этом его счастье. Жизнь хороша, - вежливо возразил Хамдам.
– Хороша?
– Старик поднял глаза.
– Тогда зачем же человек повсюду сеет смерть, убивая все живое вокруг себя, все, что дышит: рыб, птиц, животных, людей? И не жалеет собственной жизни, растрачивая ее на пустяки? Если бы он ее жалел, он бы врос ногами в землю, как дерево, пустил корни и жил, точно кедр, тысячелетие.
– Почему же ты не живешь так, отец? Жил бы, как кедр!
– насмешливо перебил старика Хамдам.
– Потому что я человек, - ответил Мулла-Баба, - я не боюсь смерти. Все случайно
«Начались разговоры!» - подумал Хамдам. Он встал и резко сказал Мулла-Бабе:
– Мне некогда. Значит, об Иргаше ты ничего не знаешь?
Вставая, Хамдам нечаянно щелкнул шпорами.
Старик, прищурясь, осмотрел кожаную куртку Хамдама, кавалерийские штаны, обшитые кожей, фуражку защитного цвета с красной звездой.
– У тебя широкие шаги, Хамдам, - сказал он ему, - но короткий путь.
– Длиннее, чем твой!
– пригрозил Хамдам и вышел из камеры.
Мулла-Баба улыбнулся.
18
Когда Хамдам вышел из крепости, вслед за ним появилась женщина в парандже. Он не заметил ее шагов. В Старом городе, в пустынном месте, он услыхал ее голос. Она окликнула его. Он остановился.
– Агарь?
– воскликнул он, обрадовавшись.
– У меня есть теперь дом в Коканде. Приходи ко мне, Хамдам!
– Ты что же, разбогатела?
– Немножко. Приходи!
– Когда?
– Когда хочешь. Хоть сегодня.
Показав ему свой дом, Агарь скрылась. Он подумал, не заманивает ли она его. Но потом отбросил все сомнения: «В конце концов Агарь принесла мне пользу».
Ночью он был на месте. Не успел он постучать в калитку, она раскрылась, и Агарь стояла на дворике. Она взяла Хамдама за руку. В комнате пахло керосином, горела маленькая лампа. За накрытым столом, убранным для ужина, сидел Джемс.
– Это тоже мой гость. Я не могла его прогнать. Хороший гость! сказала Агарь, показывая на Джемса.
– Он говорит, что знает тебя.
Хамдам нахмурился. Джемс, приветствуя его по-мусульмански, назвал себя.
– Я подсылал к вам людей еще летом, - сказал он.
– Вам передавали, что я хочу видеться с вами?
– Нет, - ответил Хамдам.
– Ну, значит, они боялись вас. Я так и знал, что мне придется все-таки говорить с вами лично.
Хамдам подозрительно оглядел Джемса.
Джемс два дня тому назад приехал сюда из Ташкента. После падения кокандских автономистов он пробрался в Ташкент к знакомым узбекам, потом, с легализацией британской миссии, перешел туда на работу и жил в Ташкенте уже совершенно открыто. Сейчас миссия поручила ему съездить в Коканд, Наманган, Андижан и на Чимионские нефтяные промыслы, с этой целью он и предложил ей свои услуги, но главным было другое: он решил возобновить прежние связи, организовать явки и завербовать новых агентов.
Это было его действительным делом. Формально же он выехал как экономический уполномоченный. В связи с национализацией банков и приисков миссия предъявила туркестанскому правительству протест и требовала точного учета национализированного. Так как капиталы в предприятиях были смешанные - американские, английские, французские
Джемс давно думал о Хамдаме как о полезном для себя сотруднике. Приехав в Коканд, он увиделся с Назар-Коссаем, и тот по привычке решил воспользоваться услугами Агари, чтобы свести Джемса с Хамдамом.
За деньги Агарь могла сделать все, что угодно, а не только устроить свидание. Она даже не подозревала, кто такой Джемс. Этот вежливый человек, щедрый, спокойный, в кожаном пальто, в высоких сапогах, в мягкой серой шляпе, превосходно говорил по-узбекски.
Джемс протянул Хамдаму руку и пригласил его к столу. Хамдам поздоровался, покачал головой, вздохнул, но все-таки сел. Теперь ему стало ясно, что свидание было заранее подстроено. Боясь отравы, Хамдам брал со стола только то, что ел Джемс: баранину, рыбу, арбузы, дыни. Агарь сидела тут же. Эта неряшливая, но соблазнительная, как всегда, женщина обсасывала ломтики дыни и вытирала руки о бедра. Агарь молчала и улыбалась.
Покончив с едой, гость закурил и предложил Хамдаму папиросу:
– Вы сделали правильно. Теперь вам верят красные. Это хорошо.
Хамдам вскочил с табурета и ушел в темный угол. Он не понимал этого равнодушного и тусклого разговора. Он ждал ножа, выстрела.
– Вы предали Иргаша, - тем же холодным тоном сказал Джемс.
– Вы предатель. И все-таки я сейчас вижу, что вы нужнее Иргаша. Иргаш - грубая сила, а вы умны.
Хамдам бросил папиросу.
– Вы останетесь красным вместе с вашим полком. Я ничем не угрожаю вам, не правда ли? Я раскрою вам очень важную тайну. В Ферганской долине будет съезд курбаши. Хотите быть на этом съезде?
– Зачем?
– Мне кажется, что вы не окончательно передались на сторону красных.
– Это мое дело.
– Ваше, конечно. Но я ведь знаю вас, Хамдам! Вот почему наши интересы сходятся. Мы хотим предоставить эту страну туземному управлению, а за нами останется только финансовая поддержка… ну, и контроль. Мы коммерсанты… Нас интересует процент, а не власть. Вы простите, что я даю вам уроки политической экономии. Но я вижу, что вы современный человек и что воскресить прошлое, то есть всех этих ханов, невозможно… да и незачем! Хамдам улыбнулся. Джемс тоже.
– Ведь без нашей помощи вы не справитесь! Но вы будете владыкой в Фергане. Народ будет все-таки верить вам, а не русским. Мы вас знаем давно. Мы же вам помогали в Киргизии. Помните, когда вы бежали из Сибири?
Хамдам молчал.
– Согласитесь!
– сказал гость.
– Это верное дело. Смешно думать, что большевики удержатся. Оставайтесь красным! Берегите себя! Сумейте так сочетать свои действия, чтобы вам верили большевики, но вы будьте верны нам. А потом придет момент… Мы обменяемся услугами… Вот и все. Все останется в тайне.
– Какие услуги?
– Приезжайте, поговорим! Иргаша, конечно, на этом съезде не будет. Если понадобится, мы даже выдадим вам Иргаша.
Хамдам был испуган откровенностью этого, очень важного, по его мнению, разведчика. Он сразу раскусил его и, чтобы не выдать своего испуга, решил держаться с ним дерзко, даже нагло.