Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
— Да будь он проклят, Шишка этот! — с неожиданным гневом заявила молодая женщина. — Он нос мне сломал! Набок его свернул, подонок, как я теперь буду… Что мне, всю жизнь теперь уродиной ходить? И еще сделал… Сейчас мне так больно там везде. И еще… И еще я туфлю потеряла! — неожиданно для всех и в первую очередь для самой себя закончила Таня, вызвав громкий веселый хохот.
— Ну, ты даешь, Танюха! — смог, наконец, выговорить Сергей. Он только сейчас заметил, что та до сих пор так и держит в руке единственную уцелевшую из пары туфлю. — Да выкинь же ты ее, наконец! — Он отобрал ее у Тани и решительно бросил в
— Падают. Еще как падают, — подтвердила довольная комплиментом Таня. К радости Сергея она моментально перестала плакать. — Только мне не нужны никакие штабеля, хватит с меня уже всего. Мне теперь один нужен, единственный.
— Эх, честное слово! — Сергей вздохнул. — Не будь у меня Вики, черта с два бы я тебя упустил. Такие девчонки на дороге не валяются, — уже вполне серьезно закончил он.
— А ты знаешь, сколько сейчас такие операции стоят? — благосклонно выслушав его признание, опять вспомнила женщина о своем изуродованном носе. От приятных слов Сергея она почти успокоилась. Он, кстати, ей тоже очень понравился, она давно посматривала на него с интересом, изучающе. — Получается, за те деньги, что на операцию потребуются, мой нос на золотой сменить можно было бы.
— Ничего! — Сергей загадочно улыбнулся. — Сделаем мы тебе нос, я обещаю! Хоть золотой, хоть какой. Даже бриллиантовый справить можно.
— Что, неужто миллионером стал? — улыбнулась и девушка.
— И когда только успел?
— А вот и миллионером, а вот и стал, — на полном серьезе ответил Сергей, и хотел добавить что-то еще, но тут сзади раздался радостный возглас Тани, которая наконец-то окончательно пришла в себя:
— Боже мой! А я-то, дура, все про свой нос, да про свою туфлю… Это ведь Оленька? Правда? Парни, так вы ее все-таки нашли? Она жива! Ур-ра!.. Молодчины, я вас поздравляю! Сашка, особенно тебя! Так познакомьте же меня с ней скорее… — И, вглядываясь в сидящую рядом женщину, произнесла:
— Оленька, меня зовут Таня. Я очень за тебя переживала, правда! Вот и парням хотела помочь, да сама, видишь, как вляпалась. Еле ноги свои унесла, спасибо им, что помогли, а то не знаю, чем бы все для меня закончилось… — Только сейчас она остановила поток изливавшейся из нее радости, осознав, наконец, что не все в порядке — в машине нависла какая-то тягостная тишина. От нее и Ольги вдруг отвернулся Сергей, уставился сквозь лобовое стекло, да и Чиж вглядывался в пустынную дорогу чуть более пристально, чем того требовала необходимость.
— Ой! — опомнилась Таня. — Я что-то не то сказала, да?
Извините меня, болтунью, это все от радости… — Она внезапно сообразила, что Ольга до сих пор даже не повернула к ней головы, и вообще, за все время, что она находилась в машине, та не произнесла ни единого слова и не сделала ни единого движения. Девушку озарила, наконец, страшная догадка, она, кажется, поняла, почему так странно себя ведет и молчит эта молодая красивая женщина, сидящая рядом с ней… — Боже мой!
— испуганно прошептала Таня. — Боже мой! Оленька, милая, что же они с тобой такое сделали… Подонки! — Она попыталась осторожно приобнять девушку, пострадавшую столь
— Не надо, Танюшка, — мягко остановил женщину Чиж. — Не трогай ее. Олей теперь должны заняться врачи. Лучшие врачи, я обещаю. Правда, на это нужны деньги, и, пожалуй, побольше, чем на твой нос, но я постараюсь. Я очень постараюсь. И, кажется, я даже знаю, к кому надо обратиться за помощью. Нет, я уверен в этом.
— Да что деньги! Это не проблема! — внезапно громко оборвал его Сергей. — Есть у нас деньги! — Он похлопал по Олиному чемоданчику, который на протяжении всего пути старался не выпускать из рук. — Не хотел я тебе, Сашка, пока говорить, да какая разница — раньше, позже… Смотри! Все смотрите! — Он раскрыл Ольгин чемодан и все увидели, что поверх женской одежды лежит дипломат из коричневой кожи. — Вот! Любуйтесь! — Сергей щелкнул замком…
Все завороженно смотрели на аккуратно уложенные пачки зеленых банкнот, только Оля все так же смотрела вдаль, по-прежнему не видя там ничего.
— Вот это да! — ахнула Таня. — И сколько же там? Ты говорил… Неужели действительно миллион?
— Ну, — с напускной важностью ответил Сергей, — я пока не пересчитывал. Миллиона, пожалуй, там не будет… Мышастый говорил, семьсот с чем-то тысяч.
— Семьсот тысяч… — прошептала девушка. — Надо же…
— Все-таки взял, — констатировал факт Чиж и по его голосу никак нельзя было догадаться, одобряет он поступок товарища, или наоборот.
— А что? — запальчиво начал тот. — Сейчас скажешь — деньги врага, грязные деньги, и все такое прочее? А я чхать на все это хотел! Понял? С высокой колокольни!.. Он, думаешь, эти деньги, что, честно заработал? Да ведь он их обманом да насилием из честных людей повышибал. Грабежом, да рэкетом всяким. Так пусть они хоть сейчас нормальным людям послужат! Вон, Таньке нос делать надо? Надо! А изнасилование? Ведь ей еще свои женские дела наверняка лечить придется… А на лечение сколько уйдет? Или, вон, сам говоришь, Олю надо в порядок приводить, на ноги ее ставить… А кто ее до такого состояния довел? Не этот ли самый подонок? Вот и попробуй теперь объяснить, почему это его деньги не могут послужить на восстановление всех тех разрушений, что он же и произвел, а? Скажи, кто из нас прав? Давайте, все свое мнение скажите!
— Да я, собственно… Я и не говорю ничего, — поразмыслив, ответил Чиж. — Просто я как-то не задумывался над этим.
Да ты и прав, наверное.
— Ага, видишь! — обрадовался Сергей. — Вот так-то! Туфлю Танькину спер — пусть расплачивается! — Все рассмеялись, опять вспомнив о злополучной туфле молодой женщины.
— Да это не он спер… — сквозь смех выдавила Таня. — Она у Бодрова в машине осталась. Тоже порядочная сволочь…
— Она вдруг посерьезнела, вспомнив что-то неприятное.
— Подождите, подождите, мальчики, — тут же еще что-то припомнила Таня, — а сам Мышастый… Что с ним? Он жив? Ведь я… Ведь мне… Он меня за те кассеты теперь просто убьет!
И еще… Я у него работать больше не собираюсь! — Она разволновалась, и уже почти кричала. — Ни за что! Хватит уже с меня его издевательств!
— Да не беспокойся ты, Танюха. Нет больше твоего Мышастого. Ты свободна.
— А где он?
— А его пиявки сожрали, — как-то буднично проговорил Сергей, успокаивая Таню.