Это лишь игра
Шрифт:
Петька рвется за ним, но его хватают парни. Набрасываются вдвоем на одного. Заламывают ему руки так, что Петька сгибается пополам. Стиснув зубы, он борется с ними. А те – с трудом, но все же его удерживают.
– Прогнулся под свою стукачку Третьякову! Слил всех, сука! – пыхтит Шатохин.
– Прекратите сейчас же! – повышает голос новая англичанка.
– Перестаньте! – кричу я одновременно с ней.
И эта возня наконец привлекает внимание историка.
– Одиннадцатый «А»! Вы совсем ополоумели! – он подбегает
Постепенно наши расходятся. В кабинете остаемся только мы с Петькой, новая англичанка и историк.
– Ох уж эти зумеры, – хмыкает он, вроде как пытаясь завязать разговор с англичанкой. Но она на его реплику никак не реагирует и подходит к нам.
– Ты – молодец, Петя, – говорит ему она.
Но Чернышов вдруг вскидывается и выпаливает с надрывом:
– Да идите вы! Чего вы добились? Зачем вы вообще влезли?!
И сразу вылетает из кабинета. Я ошарашенно смотрю ему вслед.
Вообще-то Петька не такой. Он сроду никогда не грубил учителям, тем более женщинам. А тут вдруг…
– Извините его, – говорю. Мне неловко перед ней. – Он просто сорвался.
– Я понимаю, – кивает она и вымучивает улыбку. – У меня есть с собой влажные салфетки. Антисептические. Давай помогу…
Она протягивает руку к моей сумке.
Вот черт… Я и забыла про выходку Гаврилова.
– Спасибо, я сама, – бормочу я смущенно. Но она все равно уверенно и аккуратно выкладывает книги и тетради на парту, а заодно достает упаковку с салфетками.
Из кабинета истории мы выходим вместе с ней. Олеся Владимировна предлагает подвезти меня до дома. Я благодарю, но отказываюсь. Мне и так перед ней ужасно неудобно. Она только что помогала протирать мои учебники и даже не морщилась!
– Я настаиваю, – улыбается она.
Но в коридоре меня поджидает Петька. Он сидит на подоконнике, сердитый и при этом весь какой-то потерянный.
Когда мы приближаемся, он встает и подходит ко мне.
– Идём домой? – спрашивает, не глядя Олесю Владимировну. Как будто ее вообще тут нет.
– Петь, – останавливаюсь я. – Ты ничего не забыл?
Он смотрит на меня пару секунд непонимающе. Я еле заметно скашиваю глаза вбок, на Олесю Владимировну. Он тоже переводит взгляд на англичанку и сразу мрачнеет.
– Извините. Ну что, идем?
– Идем, – киваю ему я. Затем поворачиваюсь к Олесе Владимировне: – Спасибо вам большое! До свидания.
Она улыбается в ответ.
На лестнице я придерживаю Петьку за рукав.
– Постой! Куда ты так несешься?
– Да никуда я не несусь, – бурчит он.
– Она, между прочим, права.
– Угу. Я понял.
– Ничего ты не понял, Чернышов. Она права в том, что ты – молодец, – говорю ему с улыбкой.
– Угу. Конечно.
– Правда, Петь. Ты – мой герой. Серьезно. Я прямо восхищаюсь тобой сейчас.
Петька продолжает хмуриться,
– Да прямо, – розовеет он в смущении. – Че такого-то? Подумаешь…
Мы спускаемся в фойе. Я жду, что наши вот-вот откуда-нибудь нарисуются, но никого нет.
Петька получает в гардеробе наши куртки, мы одеваемся и выходим на улицу…
11. Лена
Обычно мы с Петькой идем из школы дворами – так короче. Но сегодня он тянет меня на почту.
– Мать просила… купить этот… ну, как его? Конверт. Вот!
Я вижу, что Петька придумывает это на ходу. Без подготовки врёт он так себе – суетится сразу, заикается. Но сейчас я догадываюсь, к чему эта ложь. Он просто опасается, что наши нас поджидают в каком-нибудь пустынном дворе. За меня он боится. Ну а если идти через ближайшее почтовое отделение, которое находится на Карла Маркса – самой оживленной улице, то мы будем все время среди людей.
Меня трогает его забота, и я делаю вид, что ему верю и даже подыгрываю:
– Да, конечно, Петь. А я заодно открытки там посмотрю.
На почте очередь – человек шесть. Петька пристраивается к последнему, но через пару минут говорит:
– Блин, чего так долго-то? Откуда народ? Я думал, почтой уже никто и не пользуется… Ждать вообще неохота. Точнее, некогда. У меня тренировка через два часа. Давай потом… завтра, а?
– Давай завтра, – соглашаюсь я.
До дома мы так же идем центральными улицами, но Петька все равно напряжен. Обычно он всю дорогу беззаботно болтает, а тут молчит и все время головой крутит, оглядывается. Вообще-то я тоже по сторонам посматриваю, но наших нигде не видно.
Только уже у дома нам приходится свернуть во дворы, но их мы быстро минуем, к счастью, так никого и не встретив. Радоваться, конечно, рано – мы с ним выиграли всего один день, а что будет завтра, послезавтра – неизвестно…
Чернышов провожает меня до двери и поднимается к себе на второй этаж. Деревянные ступени под его весом жалобно скрипят.
– Петь, а тебе обязательно ехать сегодня на твою тренировку? – спрашиваю ему в спину.
Он оглядывается.
– А что такое? – озадаченно хмурится.
– Да ничего. Просто… ну, мало ли.
Петька занимается вольной борьбой в «Байкал Арене» вместе с Шатохиным. И что еще хуже, туда же, насколько я знаю, на плавание ездит и Горр. Петька сам говорил, что встречал его несколько раз.
– Петь, ну вдруг они тебя там встретят?
– И что? – хорохорится он. – Думаешь, я их боюсь? В спарринге Шатоха меня еще ни разу не сделал. Так что пусть попробует. А Горр этот… что он вообще может? Короче, Лен, забей, нормально всё будет.
***