Это мой 2007-й
Шрифт:
– Крис, а почему сразу не встретить Новый год всем вместе? Латик здесь, Алинка, Нован, смотрю здесь. Ой, и Санек здесь.
– Если так посудить, тут все близки друг другу, ничьей квартиры не хватит. Мы, вот, с Алиной в хороших отношениях, но тоже отдельно празднуем. Да и Дамир с Латиком не очень ладят. А Васька с Азаматом не любят Алинку.
– Серьезно?
– Да, они говорят, что могли бы ее трахнуть и все.
– Да ну? – Краснею я, Кристина кивает.
Петя. Его все называют Грачом. Клевый парень. Веселый, общительный. Похоже, что
Кристина замечает, что я рассматриваю всех и молчу. Встает с дивана и снова подходит ко мне.
– Тебе наверно, скучно.
– Угадала.
– Давай немного расскажу тебе про всех.
– Давай.
Она садится на соседний стул и почти шепотом говорит:
– С кого начать?
– Я поняла уже кое-что про Латика и про Грача.
– Ты поняла, что он голубой?
– Кто?
– Грач.
– Серьезно?
– Да, он не скрывает этого.
– А я так про себя и подумала, педик какой-то.
– Но он клевый.
– Я поняла. А почему Грач?
– Грачев потому что.
– А вот того почему Тошей называют? Я забыла его имя.
– Это Антон. Тошей прозвали потому, что он Антоша. Милый, тихий.
Антон ниже меня ростом, с серыми глазами, пухлыми губами, прямым носом и… дредами! Длинными, до пояса, густыми дредами, собранными в хвост! А еще у него пирсинги, везде, где возможно: нижняя губа, нос, брови, уши, язык. В ухе тоннель. Ужас.
– Вон тот рыжий – это кто?
– Колос.
– Тот самый?
– Да, он, «Черные дни» который поет.
Я уже была наслышана, что он местный уважаемый рокер. Крутой музыкант, лидер рок-группы. И вообще, металлист-авторитет. Пишет музыку и слова песен, записывается на студии, выступает не только на городской сцене. У него длинные прямые рыжие волосы, собранные в низкий хвост. Серые глаза, очки. Он высокий, совсем не худой. Чем-то напоминает мне Оззи Осборна. Имеет пивной животик. Спокойный, интеллигентный, уравновешенный. Взрослый, воспитанный. Поддерживает любую беседу. Хоть о музыке, хоть о книгах или космосе. Совсем не похож на других неформалов, собравшихся здесь.
– Ну а у него откуда такой ник?
– Колосков. Фамилия.
– А вон тот чувак какой-то странный, с наушниками в углу сидит.
– А, по-любому свою Психею слушает, он тащится по ней. Мы не очень ее слушаем. Ну, Нована и Санька ты знаешь, да?
– Да.
Кристина быстро встает, не заостряя внимания на любителе «Психеи» и идет к Альберту. Садится рядом и они снова обнимаются. Я накладываю салат и продолжаю наблюдать за всеми. Так, а это что за блюдо? Мясо, картошка. Невкусно. Здесь вообще все какое-то невкусное.
– А идемте, я покажу! – Слышу я голос Алины, пропустив мимо ушей то, что она рассказывала до этого.
Все
– Нравится?
– А? – Я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Латик. Господи, какой он страшный. Я думала я здесь одна. – Напугал, – говорю я и направляюсь к выходу.
Латик проскакивает вперед, выключает свет и пытается закрыть дверь. Я хватаюсь за ее край и она остается приоткрытой. В темноте меня за руку хватает Латик и тянет к себе. Я вырываюсь. Снова хватаюсь за дверь, но он перехватывает вторую мою руку и оттаскивает от нее. Вот она, полоска света, щель, через которую меня никто не слышит, а я не могу выйти к людям.
– Кристина! Помогите!
Как страшно. Все, сейчас он меня повалит и будет конец. Фу, какой он гадкий и мерзкий. Мы падаем. Черт! Из последних сил я брыкаюсь, пинаю его по ногам и ору:
– Отпусти-и-и!
Каким-то чудом я удерживаю равновесие, а он падает на пол, но не отпускает мои запястья. И продолжает тянуть меня к себе. Я опять ору. И мой отчаянный крик наконец-то кто-то услышал и я слышу, что кто-то громко топает, направляясь к двери. Рафик! Слава Богу! Он зажигает свет, видит сцену и бросается на Латика. Разжимает его цепкие пальцы. Последний рывок и он, обессилив, расцепляет их. Я выбегаю из спальни. Все болтают, улыбаются и веселятся. Страх отступает, меня трясет. Я с яростью кидаю на всех взгляд и направляюсь в коридор. Начинаю одеваться, не соображая, куда мне сейчас идти. Наверное, надо домой. Выбежали растерянные мои друзья:
– Ты куда?
– Ухожу.
– Что случилось? Ин, что с тобой? Тебя трясет. Ты вся красная.
– Латик. Какой хер из вас никто меня не слышал?! – Ору я на них, не слыша себя, – он ко мне лез! Я еле вырвалась! Если бы не Рафаэль!
– Тихо-тихо. Все, пошли. – Успокаивает меня Рафик, помогает мне застегнуть на пуховике молнию, потому что я не могу этого сделать трясущимися руками. Одевается сам, и мы выходим.
– Ин, прости, мы ведь не думали, – начал Альберт, но я, не оглядываясь, переступаю порог.
На улице я три раза вдыхаю свежий морозный воздух. Какой он вкусный. Господи, как хорошо-то. Свобода. Рафик снова берет мою руку и сует в свою. Я слышу, как хлопает подъездная дверь. Оборачиваюсь. Вдруг Латик бежит с ножом? Нет, это Альберт с Кристиной. Теперь они идут сзади нас. Мы почти вышли со двора, как дверь снова хлопает.
– Стойте! Альберт! Сто-о-о-ой!
Мы оборачиваемся и видим бегущего к нам Санька. Он застегивается на ходу и машет нам. Увязался за нами. Морозный свежий воздух окончательно избавил меня от переживаний.