Это наш дом
Шрифт:
– Лом, а ты уверен, что из этой параши можно кислоту [18] делать? – примерно в пятисотый раз поинтересовался Кислый.
Лом на этот вопрос готов был отвечать хоть тысячу раз:
– Был бы неуверен, не стал бы с мясорубкой корячиться.
– Похоже на червей заплесневелых.
– Сам ты червь. Гриб это, паразитический. Вроде тебя. Только тебя, дурака, хоть под пресс клади – кислоты не получится, а из этого грибка запросто.
– Лом, это тебе не Земля. Может, гриб не такой.
18
По-видимому,
– Рожь такая, значит, и гриб такой. Завтра, думаю, можно будет испытать, что получилось.
– Если нас раньше не поймают. Ты обнаглел, средь бела дня таким заниматься! Сейчас заявится кто-нибудь, вроде того же Добрыни, и спалимся.
– Хватит курить, ты уже на измену [19] падать начал.
– Да че тут курить? Нифиля голимые – целый стог этой параши надо высмолить, чтобы нормально вставило. Да и правду говорю, вечером надо такое делать, а не так, как ты начал.
19
Упасть на измену – испугаться (сленг).
– Спокойно, Кислый. С утра тишина полная, никто не заявился и вряд ли уже заявится. В поселке, похоже, аврал какой-то, и до нас никому дела нет. К нам народ просто так не ходит. А если кто припрется, то сигнализация сработает. К нам мышь не проскочит незамеченной – Паук четко сделал все. Не зря мы этому Электронику крупнокалиберный пакован травы подогнали.
– Сигналка у нас на мостике и на калитке со стороны мастерских. С других сторон, если кто заявится, не заметим, пока дверь не откроют.
– Ну ты, млин, насмешил! С каких других сторон? Через овраг и кусты? Самому-то хоть не смешно? Я сейчас от смеха лопну: представляю, как Добрыня тащит свой толстый зад через заросли и по-пластунски подбирается к нашей двери. Иди, трусиха, дверь на щеколду прикрой, а то заикой от страха останешься. Фантазер…
Добрыне пришлось потратить несколько часов – он сделал широченный крюк вокруг опасных мест, пробираясь по самым неудобным местам на карачках, а то и по-пластунски. Не так-то легко возле поселка остаться незамеченным – повсюду детвора бродит в поисках земляники, местные охотнички проверяют силки, поставленные на зайцев и птиц, грибников хватает, пастухов, косарей. И вообще непонятные личности здесь днем шляются, делая вид, что работают.
Сейчас ему оставалось пройти последние метры. Выбравшись из густо заросшего оврага, выходящего к берегу Хрустальной, прячась среди кустов, он подбирался к боковой стене химического цеха. Вряд ли разгильдяи-химики держат дверь черного хода закрытой. Если он туда заберется, то окажется в тихом закутке, скрытом высокими перегородками. Уже оттуда можно оценить обстановку и, если кроме Лома и Кислого никого здесь не обнаружится, выйти к ним.
Последняя перебежка. Все, Добрыня прижался к стене цеха. Убогая дверь, сбитая из разных обрезков, поддалась легко – распахнулась с легким скрипом. Мэр
Закуток оказался не пуст – здесь, под конусом вытяжки, засели оба химика. Кислый, очевидно окончательно тронувшись, забавлялся с ржаными колосками. Лом в мясорубке перекручивал какую-то очень подозрительную растительную массу. Сумрак темного уголка разгоняло мерцание монитора ноутбука, оттуда на убогую обстановку кустарной лаборатории по-коровьи таращилась практически голая девица, демонстрировавшая свои неестественно правильные формы на фоне явно пластмассовых пальм. Музыка, доносившаяся из динамиков, резала слух своим искренним дебилизмом, слова и вовсе было не разобрать – там, похоже, вместо певца поставили беззубого маразматика зачитывать инструкцию по вторичному использованию туалетной бумаги.
Добрыню тут явно не ждали. Кислый при виде мэра отвесил челюсть до пупка и судорожно попытался спрятать огромную кучу колосков своим телом. Лом, отвесив челюсть еще ниже, уронил тлеющую самокрутку за отворот рубахи и отодвинулся от мясорубки с таким видом, будто пытался доказать, что не имеет к происходящему ни малейшего отношения. И вообще, совершенно случайно сюда зашел, ровно за пятнадцать секунд перед Добрыней, а все, что при нем найдут, происки коварных врагов – подкинули гады.
Добрыня едва удержался от горестного вздоха. Подумать только, от этих людей зависит не только его жизнь, но и будущее всех землян. Ну не смешно ли?
Не смешно.
Два химика-наркомана в данный момент были его единственным шансом победить заговорщиков. Кроме них, у него сейчас нет никого и ничего. Ну что ж, будем работать с тем, что есть.
Добрыня, бросив на Лома испепеляющий взгляд, приглушенно сообщил:
– Привет, химики. Меня надо накормить и спрятать.
Глава 17
Тройка ваксов, поработав секирами, расчистила от кустарника кромку берегового обрыва. Олег, встав на краю, оценил спуск как удовлетворительный. Глубина тут приличная, погрузка в лодку пройдет без проблем.
Лодка уже приближалась – парочка гребцов гнала корабельную шлюпку не слишком быстро. Но полную команду брать невыгодно, иначе за два рейса всех не перевезти. Сам корабль видно не было, можно было различить лишь сигнальный флаг на кончике мачты, выглядывающей из-за зарослей длинного острова, вытянувшегося вдоль фарватера.
Обернувшись к своим людям, Олег приказал:
– Первыми перевозим группу Риты и Мура, и народ из второго отделения, кто поместится. Остальные ждут возвращения шлюпки.
Помахав рукой, он крикнул гребцам:
– Ну что новенького? У нас утренняя связь пропущена, не слышали ничего.
– Да вроде бы все тихо. Капитан вообще ничего не рассказывал, значит, новостей нет.
Ладно, до обеденной связи еще часа два – удачно пришли. Там, наверное, Добрыня все же появится, и уже на нормальной рации можно будет решать вопрос с отрядом Макса, да и вообще, о дальнейших перспективах этой экспедиции.
«Варяг» располагался между двух островков. Корабль, уткнувшись носом в песчаную мель, чуток перекосился на корму. Ритмичное всхлипывание ручной помпы красноречиво свидетельствовало, что в трюме наблюдаются проблемы.