Это не любовь...

Карр Анна

И тот факт, что от моего опоздания мир не рухнет, никогда не облегчал мне этих моих навязчивых состояний в виде пунктуальных триппов.

На идею поговорить на эту тему с моим психиатром я тут же махнула рукой: ОКР не лечится, а только купирует психодурью. А дури у меня в организме полно и собственной!

– Подожди! – в очередной раз перехватил меня за руку Сашка. – Поговори со мной.

– Саш! – от раздражения кровь стукнула мне в голову, снося напрочь контроль, и мне захотелось просто разнести его какой-нибудь

жестью, чтобы это прекратилось.

Но я взяла себя в руки и процедила:

– Я ОЧЕНЬ опаздываю! Потом…

– КОГДА?! – понесло его. – Ты приедешь к ночи и снова выставишь меня под предлогом «отбоя»! – я попыталась вырваться, но он только крепче сжал мои запястья. – Или снова пойдешь в койку к своему «Ангелу»!

– Да о чем, блять, нам говорить-то?! – всё-таки сорвало меня.

– О нас…

Меня в очередной раз начало сносить от его безнадеги и тоски. А еще от упрямства! И еще я опаздывала…

В голове взорвалось.

ААААА! – прооралась я внутренне.

– Сашка! – отбирая у него из рук, выхваченный у меня еще полчаса назад рюкзак, я пыталась найти слова.

Но, слова были бесполезны. Он хотел слышать только одну вещь. Все остальное превращалась для него в информационный белый шум и просто мой голос.

А мой голос он любил…

Безнадежно покачав головой, я отобрала рюкзак и вылетела из-под арки КПП. Конечно же, он рванул за мной!

– Аня! – перехватил он меня снова, разворачивая к себе.

Мляяя… Сцена при Арверине! – меня затрясло от раздражения.

Ну, хоть не слышит! – оценила я расстояние до машины – метров двадцать…

– Меня человек ждет. – Попыталась я отрезвить его.

– Подождет, блять, твой «человек»! – перешел он на крик.

Если бы это был не Сашка, а кто-нибудь другой, я бы тут же отрезвила его жесткой пощечиной или сказала бы что-нибудь шокирующее и фрустрирующее. Но это был Сашка…

С ним я не чувствовала себя свободной. Его тяжелые чувства ментально связывали меня.

Как же вырваться из этого!?

– Пусти! – рявкнула я, выкручивая свою руку из его захвата.

Он перехватил вторую и уже неосознанно немного выкрутил запястья пытаясь зафиксировать меня.

Сзади хлопнула дверца машины.

– Ничего не будет, понимаешь?! НИ-КОГ-ДА!

– Я люблю тебя!

– Замолчи!

– ПРОСТО ПОСЛУШАЙ МЕНЯ!

– Не хочу ничего слышать! – скрутило меня. – Не надо мне этого говорить!

Меня трясло от его эмоций. И тошнило. И накрывало волнами тупой боли где-то в районе солнечного сплетения. Я судорожно пыталась вырвать свои руки, загибаясь под его отчаянным и пронзительным взглядом.

– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я, сгибаясь пополам и чувствуя, как в запале он еще сильнее выкручивает мои руки.

Спиной я почувствовала подошедшего сзади Илью и его руки легли на мои запястья поверх Сашкиных. Он потянул их на себя,

не позволяя тому больше выкручивать их.

– Ты делаешь ей больно, – раздался его уверенный и спокойный голос. – Если намеренно, то я отпущу, и можешь продолжить.

Сашка замер, поднимая глаза на Илью, и тут же ослабил хватку. Его плечи опустились, на лице появилась горькая неуверенная усмешка:

– Кто ты ей? – глядя в глаза Илье, спросил он.

Я никогда не отвечала ему на этот вопрос, который он задавал мне, наверное, тысячу раз.

– Тебя не должно это беспокоить. Тебя должно беспокоить, кто ей ТЫ.

– Я люблю её…

– Уверен, что не ты один, – беззлобно усмехнулся Илья, – но право касаться женщины твоё чувство не дает. Это право дает только её желание, чтобы ты касался. Она желает этого?

Сашка отчаянно покачал головой:

– Нет.

– Тогда не касайся.

– Что же мне делать? – сломался он, доверчиво глядя на Илью.

– Люби… – медленно оттягивая мои запястья из его уже расслабленных ладоней, пожал плечами Илья. – Это твоё право… Этого у тебя никто не отнимет.

Тихонечко толкнув меня по направлению к машине и шепнув «иди», он протянул ему руку:

– Илья.

– Александр.

– Крепких нервов тебе, Александр…

Обогнав меня, Илья открыл дверь, я практически упала на сиденье. Он захлопнул дверцу.

Судорожно вздохнув, я отпустила своё тело в краткую и необходимую мне сейчас истерику, которая, как мне казалось, поможет избавится от всех тех ощущений, которыми изнасиловал меня Сашка.

Секунд через десять, когда меня почти уже судорожно переколотило, Илья сел в машину. Меня всё еще слегка потряхивало. Зажмурившись, я несколько раз глубоко вздохнула. Но кислорода не хватало.

– Открой окно, пожалуйста, - зажмурилась я, сглатывая ком в горле. – Тошнит…

Открыв бардачок, он достал пластиковую бутылку с водой, открутив крышку, протянул мне.

– Не нужно так остро реагировать, Анечка, – покачал он головой.

– Несъедобно… – пожаловалась я, точно зная, что он понимает.

– Уверен что так и есть, – его взгляд расфокусировался. – Потрепи. Он скоро сломается и успокоится. И ты снова будешь свободна…

***

16 ноября

Над дверью фотомастерской горел красный и, вспоминая Викино предупреждение, я постучала. Через минуту Илья открыл дверь, я шагнула внутрь.

Темное кровавое освещение от нескольких источников создавало на стенах какие-то нереальные тени, которые двигались синхронно с нами, но в нескольких направлениях. Было ощущение, что вокруг совершается какой-то таинственный кровавый обряд. Тихо звучащая музыка в разы усиливала это ощущение. Я не стала сопротивляться ему и отдалась полностью этому загадочному действу.