Это не любовь...

Карр Анна

– Малышка, ну что ты? – дернулось его лицо. – Ты плачешь!

– Нет… - всхлипнула я, зарываясь в его шею, – я просто немного устала.

– Это невыносимо… – зажмурился он словно от боли. – Почему я не могу ничего сделать с этим?

– А что бы ты хотел?

– Чтобы это прекратилось…

Я понимала, что сейчас он говорит не о конкретно этой ситуации, а вообще о нас.

Ему было плохо…

Гораздо хуже, чем мне сейчас.

– Я могла бы уйти… – неуверенно предложила я, пытаясь прочувствовать его потребности и пределы. –

Совсем… Чтобы прекратить…

– Замолчи! – я почувствовала, как его согнуло пополам и меня следом накрыло болью в груди.

– Больно… – пискнула я, прижимаясь к нему сильнее.

– Стоп! – его дыхание сорвалось, и он отстранился. – Это просто стресс! Ты мало спишь, ты плохо ешь, ты много работаешь, много учишься… Слишком много всякого «много» в твоей жизни.

Подхватив меня, он поднял и, удерживая за талию, повел на выход.

– Никаких сессий в эти выходные. Ты спишь, ешь, отдыхаешь. Я контролирую. Всё!

– Это ты на правах кого раскомандовался? – устало засмеялась я.

– И еще ты молчишь.

– Ладно, друг, – улыбаясь, всхлипнула я. – Один раз и в качестве исключения…

Бонус 3

12.01.2013

Анна: Привет, любимая!

Victoria: Эксплуатировать будешь?

Анна: Вспоминай… Осенью, в самом начале, в конце октября где-то… Когда Илья пришел к тебе со своими проблемами… Помнишь, ты там ему сказала, что он влюбился? Вспомни этот разговор…

Victoria: Столько лет!

Анна: Давай…

Victoria: Приняли мы прилично, пока он говорить не начал. Пришел ко мне с двумя бутылками коньяка. Не могу сказать, что удивилась. Он тогда уже некоторое время зависший какой-то был, задумчивый, отвечал невпопад… Я и сама его уже хотела на разговор выдернуть. Еще на тот момент чувствовала, что он напрягается, когда о тебе речь заходит. Он и раньше напрягался, но после того, как все успокоилось, перестал. А потом опять вернулось. Я заикнусь - он сразу в прострацию. Подумала я тогда, что он съехать хочет и разорвать ваши отношения. Ну, хочет и хочет… Его дело. Нас-то с тобой сей факт не отменял. А всё совсем не так оказалось. Пришел. Сказал мне: «Давай первую по-быстрому, а на второй уже поговорим...» Я похлопала глазами, когда Илану расслабляться-то для разговора нужно было? Он же прямой. Говорит, как есть. Подумала - ну всёёё… Накосячили! Надо тебя быстренько вынимать из интерната. Спросила его, он мне «нет»…

Начал рассказывать. Что именно говорил, я не помню, но смысл такой: он не понимает, что с ним происходит, это связанно с тобой, это его выматывает. Он не может отключиться и заниматься чем-нибудь. Бессонница. Потом перешел на описание ощущений физических, и там я уже начала понимать, что попал мой мальчик… Всего не помню, но самое-самое: «Вдохнуть не могу, постоянно ноет в груди. Когда она рядом еще острее» И еще: «Она еще не ушла, а я уже тоскую» Ждал от меня чего-то! Посмеялась я над ним: «Ну, Илан, не тупи… Сам скажи это!». Глазами хлопает…

Тридцатник скоро мужику, а он как ребенок, сидит, думает, я ему сейчас Америку открою и панацею выпишу! А я сидела рядом с ним и не знала плакать или смеяться над ситуацией. Влюбился…

11.01.2013

– Когда Вика тебе озвучила, что ты почувствовал?

– Хм… Все в логике психологического приятия смертельного диагноза происходило: шок… бунт, отрицание… злость… безнадега… Минуты за три.

Картинка ментальная: стою у обрыва, рядом Вика… должна помочь. Но вместо этого толкает: «влюбился». Срываюсь: страх, шок… отрицание, злость... Удар об воду… БОЛЬ! Погружение и задыхаюсь, потеря силы… безнадёга… Рывок, поверхность, кислород, вдох… приятие… Приятие и КАЙФ - гештальт закрыт! И боль… Это не лечится…

После этого мог спать…

***

13 ноября

В среду меня обычно забирал Илья, но бывали и исключения. Когда он по какой-то причине не мог приехать, у ворот меня ждал Викин таксист – Эдик.

Сегодня было именно так.

– Привет! – запрыгнула я к нему на переднее сиденье.

– Привет-привет! – заулыбался он, и немного сомневаясь, полюбопытствовал: – А что ты здесь вообще делаешь? Работаешь?

Мхм… – захихикала я про себя. – Работаю над собой и преобразованием школьной системы.

– Можно и так сказать… – кивнула ему я с улыбкой.

Уже через двадцать минут я, поздоровавшись с Лилей на ресепшене, отправилась поприветствовать коллег и начальство.

– Привет, Любимая! – забежала я к Вике.

Не отрываясь от разговора по телефону, она быстренько мне изобразила воздушный поцелуй. Не желая ей мешать, я закрыла дверь и отправилась в своё привычное паломничество по кабинетам.

– Привет, Чеширчик! – втолкнула я обратно, пытавшегося выйти из своей обители, режиссера.

Женька, особо не сопротивляясь, втащил меня внутрь. Легко чмокнув его в губы, я выхватила у него из рук кружку и отпила два глотка до горечи крепкого кофе.

– Гадость! – сморщилась я под его довольную ухмылку. – Как погуляли без нас?

Сдвинув руками на столе его вечную свалку в сторону – все стулья в кабинете были безнадежно завалены «художественным беспорядком» – я уселась, отдавая ему обратно кружку.

– Да как… – пожал он плечами. – Побухали, потусили по клубам и поехали по домам. Кстати! А куда вы слиняли-то?

Куда-куда… улыбнулась я, вспоминая нашу тусовку в «Молекуле»:

– Туда Женечка, куда юношей с нежной психикой еще не пускают… – подколола его я.

– Так в такие места и маленьких дерзючек не пускают! – ущипнув меня за бок, прищурился он. – Колись…

– Вы – коты – такие любопытные создания… – закатила я глаза.

Он нахмурился и резко перевел тему:

– Ты сказала Виктории, что девки тут против тебя военные действия развернули?

– Меня не парит… – отмахнулась я. – Пусть тявкают.