Это не любовь
Шрифт:
58
Вечером Алёна снова одолевала её звонками. Тут уж пришлось ответить, а то бы Рубцова не поленилась – пришла проведать лично. Она и так дважды забегала без приглашения, но Юлька тогда действительно имела такой видок, что в гроб краше кладут. Впрочем, она и сейчас выглядела немногим лучше.
Юлька приняла вызов и – посыпалось:
– Ты как? Не лучше? Всё-таки давай врача? Самолечение до добра не доводит. Я знаю хорошего…».
Юлька не выдержала:
– Хватит,
Выпалив всё это на одном дыхании, Юлька отключила телефон.
Однако легче не стало. Наоборот – она тут же устыдилась, что выплеснула раздражение на единственного человека, который вообще в её бедах не виновен и который действительно о ней беспокоился.
Мать – не в счёт, та даже не в курсе была, что с дочерью творилось. Юлька врала ей безупречно, хотя и понимала, что рано или поздно ложь вскроется и тогда масштабы бедствия даже представить сложно.
Смешанное чувство стыда и вины не давало покоя. Ныло, как больной зуб.
«Завтра объяснюсь с Алёной, – решила Юлька, – встретимся где-нибудь, поговорим. И я извинюсь».
С Алёной они встретились на другой день в пиццерии «Домино» – прийти в институт Юлька наотрез отказалась. Вдруг по закону подлости встретит Его?
Подруга сначала вела себя сдержанно – явно обижалась за вчерашнее, но долго сердиться он не умела. И после первого же «прости», ответила с улыбкой.
– Да ладно, забыли.
Алёна заказала себе скромненько – чай и кусок чизкейка. Юлька, раз уж выбралась на свет божий, набрала от души: суп, салат, пиццу с грибами и курицей.
– Ну как ты? – посмотрела на неё Алёна озабоченно.
– Да всё со мной нормально, – заверила Юлька, пододвигая поближе пиалу с солянкой.
– Судя по аппетиту – точно. А когда на учёбу начнёшь ходить?
Вместо ответа Юлька поморщилась.
– Люба Золотарёва сказала, что про тебя уже в деканате спрашивали. Всё, типа, очень серьёзно.
– Пофиг, – буркнула Юлька, сосредоточенно уплетая суп. Нормально она не ела… вот с той самой проклятой пятницы и не ела. В лучшем случае – чай и бутерброд.
– Но у тебя же будет справка о болезни? А то мало ли… О, кстати, Анварес тоже про тебя спрашивал. Уже дважды.
Юлька, подняла на неё недоверчивый взгляд, ложка в руке так и зависла в воздухе.
– Представь! Подошёл ко мне в столовке, ещё давно, и давай про тебя спрашивать. Мол, как ты, жива-здорова… Я аж офигела.
«Знала бы ты про всё остальное, ещё не так бы офигела», – мрачно подумала Юлька.
– И вчера снова подходил, – продолжала Алёна. – Точнее, выцепил меня на лестнице.
– Что хотел?
– Да всё то же. Спрашивал про твоё здоровье и когда начнёшь занятия посещать.
Юлька молча кивнула. Ну надо
– Он меня так поразил этим своим вниманием. И аттестовал тебя, смотри-ка, без всяких докладов. Даже несмотря на пропуски. Хотя все про него говорили, что он в этом плане вообще жёсткий. И сейчас вон интересуется. Я даже не ожидала, что он такой чуткий.
– Угу, чуткий, – хмыкнула Юлька. – Трусит просто, как бы я глупостей не наделала.
– Каких глупостей? Не поняла, – недоумённо пролепетала Алёна.
Юлька пожала плечами.
– Ну не знаю… каких угодно. Мало ли что может прийти мне в голову.
– Ты говоришь загадками… Почему тебе должны приходить в голову глупости? И почему он должен этого бояться?
– Потому что я сказала ему, что люблю его, а он меня отшил, – бодро выпалила Юлька. И ведь не хотела же говорить, но вот вырвалось…
Алёна с минуту молчала, глядя на неё ошарашенно, аж рот приоткрыла.
– Ты… вот так прямо и сказала? Я вас люблю? Как? Когда?
– Так прямо и сказала. Ну, когда мы Хэллоуин праздновали.
– О-о, – выдохнула подруга. – С ума сойти! Я бы так не смогла.
– Лучше бы я тоже так не смогла.
– А он? Что он ответил?
– Ну, дословно я уже не помню. Втирал там что-то про субординацию, про то, что так нельзя и всё такое. Прямо, знаешь, этакий Евгений Онегин… Глупости – это его, кстати, слово. Он мне так сказал: «Выкиньте, госпожа Аксёнова, эти глупости из головы». Такие дела.
Алёна молчала, глядя во все глаза на Юльку. Потом тихо спросила:
– Плохо тебе сейчас?
– Если честно, то да. Очень. – Юлька опустила взгляд в тарелку, лениво ковырнулась вилкой, подцепила кусочек, повертела, отложила. Аппетит пропал. Затем вскинула голову: – Ну ничего. Как-нибудь переживу.
– Так ты в институт из-за этого не ходишь?
Юлька кивнула.
– Так отчислят же. Ты же не ему – себе хуже делаешь.
– Ой, давай только без вот этого всего, – раздражённо отмахнулась Юлька, но тут же спокойно продолжила: – Я вообще академ хочу оформить. По семейным обстоятельствам.
– Год потеряешь…
– Ну не пять же лет. На работу пока устроюсь, а, может, вообще на заочку переведусь. Правда, мать меня за это разорвёт. Если узнает.
После встречи с Алёной внезапно стало легче, немного, но всё же. Точнее, не легче, нет. Внутри по-прежнему всё болело, и сердце сжималось от одного его имени, но мир, который, казалось, перестал существовать для неё, рассыпался прахом, сейчас будто воскрес. Она вновь ощутила цвета, звуки, запахи, вкус еды. Мысли в голове появились какие-никакие. Да и вообще она вдруг ощутила себя живым человеком, пусть даже глубоко несчастным, но живым. Тогда как все последние дни казалось, что в душе у неё – мёртвое пепелище.