Это не любовь
Шрифт:
Юлька сама страшилась этих своих чувств – настолько они казались сильными, острыми, почти болезненными. Практически на грани умопомешательства.
С Лёшей было совсем не так. Как-то спокойнее, обыденнее. Отношения с ним больше напоминали привычку, только вот на исходе случались встряски, но это не то. Если подумать – никогда её не влекло с такой непреодолимой силой к нему, никогда не жаждала физической близости, никогда не забывалась в упоении, как было сейчас.
Теперь она могла сравнивать. Секс с Анваресом сродни урагану, что настигает неожиданно
С Лёшей же был именно процесс, иногда приятный, иногда не очень. Иногда и вовсе – чистая механика.
Юлька припоминала, что частенько уклонялась от «обязанностей» под всякими предлогами. Вот, наверное, и доуклонялась. Однако это и хорошо. Не было бы счастья – да несчастье помогло.
А ведь кто бы мог подумать, удивлялась Юлька, глядя на спящего Анвареса, что за этой неприступностью бушует такой огонь.
И, не удержавшись, чуть подтянулась и поцеловала в губы. Даже не поцеловала, а просто коснулась его губ своими, слегка провела от уголка к уголку, тронула языком… и тут же почувствовала, как на затылок легла крепкая ладонь. Анварес прижал её к себе. Поцеловал не так, как накануне, а нежно, будто смаковал, хотя надолго его не хватило. Завёлся – и минуты не прошло. И вот уже его поцелуи стали настойчивыми, жаркими, требовательными. Безудержными. Ураган проснулся…
– Замечательное сегодня утро, – заметила Юлька, с аппетитом уплетая сырники – сама, между прочим, готовила в то время, как Анварес принимал душ. Правда, некоторые чуть подгорели – замечталась, пока жарила, но он как будто не замечал.
– Да, – кивнул слегка, улыбнулся краешком губ. – И вот эти штучки твои вкусные.
Выглядел он очень расслабленным и благодушным, то ли после такого бурного пробуждения, то ли после душа. И голос звучал по-особенному, чуть лениво, словно он растягивал гласные, и с бархатными нотками. И в движениях сквозила неспешная грация. Ему явно хотелось тишины, неги и умиротворения.
А вот Юльку наоборот тянуло на откровения. Всё потому, что даже сквозь эйфорию то и дело прорезались коготки сомнений: кто она для него? Надолго ли это? И ещё эта Лариса…
Умом она понимала, что такие вопросы задавать глупо. Мужчины таких вопросов не любят, всячески уклоняются, а то и вовсе врут.
Хотя Анварес – другой случай. Вряд ли он соврёт. Скорее, опять задвинет что-нибудь высокоморальное и причинит боль. С ним она интуитивно больше опасалась его принципов и всяких там «надо» и «нельзя», чем Ларису.
Но как же всё-таки не терпелось узнать, какое место она занимает в его жизни! Крепилась, крепилась, но, всё же не выдержав, спросила:
– Я, наверное, сейчас испорчу это замечательное утро, но очень хочется знать: я для вас кто, Александр Дмитриевич?
Она ожидала, что он поморщится, мол, ну вот, начинается… Лёша всегда так и реагировал.
Но Анварес не спешил ни морщиться, ни отвечать. Он просто молчал. С затаённой улыбкой
– Ну серьёзно! Ответьте! Это же для меня очень важно, – не отставала Юлька.
– Ну раз важно… Но я не знаю, что тебе ответить.
– Как так? – в душе вспыхнула обида. – Вы не знаете, как ко мне относитесь? Не знаете, кто я для вас – просто студентка или…
– Нет, конечно, нет. Ты для меня не просто студентка. Но я не знаю, как к тебе отношусь. Я тебя не понимаю, я и себя не понимаю. Да уже и не стараюсь понять.
– Как можно не понимать, нравится тебе человек или нет, – в сердцах бросила Юлька.
Всё очарование этого зимнего утра растаяло.
– Нравится… – хмыкнул он. – Это вообще не то слово! Мне вот твоя подруга Рубцова нравится, она хорошая, скромная девушка.
Юлька расстроилась ещё больше. Он что, издевается?
– А ты… – продолжал он, словно не замечая её реакции. – С тобой всё очень сложно. Мне хорошо с тобой так, как ни с кем. И мне плохо без тебя. Это правда. Но это не мой выбор. Вот эти все твои закидоны… они меня шокируют просто и… отталкивают.
– Какие закидоны? – пролепетала Юлька, уж и не зная – ещё сильнее обижаться, расстраиваться или можно немножко порадоваться.
– Ну как какие? Твои прогулы постоянные, наплевательское отношение к учёбе…
– А вот тут не надо! – перебила его Юлька, вскинув указательный палец. – Я обещала – я выполняю. За прошлую неделю ни одной пары не пропустила и ко всем урокам готовилась, как самая прилежная студентка. Вы, кстати, мой доклад по Фицджеральду так и не выслушали.
– И это меня очень радует, – улыбнулся он с лёгкой снисходительностью. – Молодец. А доклад могу сейчас выслушать.
– Нет, сначала договорим. Про закидоны. Так что вам там не нравится? Или, как вы говорите, отталкивает?
Он вздохнул.
– Закидоны – это ещё мягко. Обычно такие вещи называют погрубее.
– Да какие такие? – гневно сверкала глазами Юлька.
– Пить, гулять ночами, с парнями…
– Про парней вот тоже не надо! У меня никого нет, и я ни с кем не знакомлюсь. Вчера в кафе была случайность. И тогда, в Первомайском тоже случайность.
– Случайность, девочка моя, это непознанная закономерность.
Юлька упрямо мотнула головой.
– Но если клубы, гулянки, компании – это зло, то что остаётся? Только учиться, учиться, учиться, а потом работать, работать, работать, уйти на пенсию и умереть? Хорошенькая перспектива! Нет, ну честно – это же просто отдых, развлечение…
– Но можно же и по-другому отдыхать.
– Это как?
– Да много как! Выставки, театры, концерты… Юля, ты живёшь в большом городе, где культурная жизнь очень насыщена...
– На эту насыщенную культурную жизнь у бедных студентов нет денег.
Он с минуту молчал, глядя на неё серьёзно. Потом выдал:
– Давай сходим вечером в органный зал?
Органный зал… Никогда она там не бывала и даже понятия не имела, как там и что там.
– А что мы будем делать в органном зале?