Это не твоя таверна, дракон!
Шрифт:
– Дом, миленький, подскажи, где у тебя постельное белье, – попросила я, поглаживая стену дома. – Очень хочется выспаться как нормальному человеку, на свежих простынях.
Дом не ответил, но у меня за спиной скрипнула дверца шкафа. Я подошла и открыла, увидев на полке стопки постельного белья. Надежды, что оно не покрылось пылью, не было: видя мебель и чехлы внизу, даже закрытое в шкафу белье должно было быть покрыто пылью в лучшем случае, а в худшем - отсыреть. Но шкаф заурчал, задребезжал и выдохнул на меня всю пыль, которая в нем накопилась. Откашлявшись, я вынула верхнюю стопку. Белье было не свежее, но довольно чистой. Ведь вся грязь осталась на моем платье.
– Спасибо,
– Буухум, – эхом отскочил от стен вздох.
– Бухум? Очень приятно.
Я быстро расстелила простыни на кровати, спустилась и нашла в погребе ящик. Переложила в него дядюшку и подняла на второй этаж, поставила ящик рядом со своей кроватью. На всякий случай закрыла дверь на задвижку. Хлипкая, конечно, но для первой ночи достаточно.
***
Проснулась я оттого, что в доме кто-то был. Открыв глаза, прислушалась: отчетливых шагов слышно не было, но чье-то присутствие я чувствовала. Не человеческим разумом, а своей магией. Этот незнакомец точно не был человеком, об этом кричало все мое нутро. Значит, по дому ходит представитель какой-то магической расы. В своей жизни я не встречала никого из магических существ, поэтому по ауре не могла опознать. Рядом с кроватью заворочался дядюшка Ромул, тоже почуяв незнакомца.
– Хасбойники. – Поводил он носом, поднимаясь из своей импровизированной кровати. – Почеху я в яхике?
– Дядюшка, давай не сейчас. Что делать-то?
– Битьхя! – Вскочил он, быстро отгрыз ножку у стоящего рядом стула и вооружился ей. Не успел он и шагу ступить, как стул с грохотом упал, подняв столп пыли в воздух и наделав столько шуму, что не заметить это было невозможно.
– Теперь они или сбегут от страха, или придут посмотреть, кто здесь такой смелый. – Посмотрела я на дядюшку с укором.
– Смехый – ты, – безапелляционно заявил он, пропуская меня вперед.
Мне ничего не оставалось делать, как быть смелой. В нашей компании другой роли у меня быть и не могло. Прислушавшись, я поняла, что в доме стало тихо. Правда, неясно ощущение присутствия оставалось, но я подумала, что могла принять за него живое состояние дома. Выхватив у дядюшки ножку стула, я открыла дверь и вышла в коридор. Ночь близилась к концу, и сумерек спал, оставив место легкой туманной дымке. Через окна первого этажа чуть проглядывал свет, которого хватило, чтобы видеть ступени. Пробуя ногой каждую, чтобы не обломилась и не заскрипела, я спустилась. В зале было тихо, из подсобных помещений тоже не доносилось ни звука.
– Стхусили, – раздался сзади шепот дядюшки.
Но тут в окна забрался первый луч солнца, и я увидела, что за одним из столов, еще закрытых чехлами, сидит седая старушка. Она сложила руки перед собой и смотрела в окно, не обращая на нас никакого внимания. Робкий первый луч проскользнул в окно и, не останавливаясь на ее теле, прошел насквозь, освещая легкую дымку ее силуэта.
– Пхивидение! – Дядюшка схватил меня за ногу обеими лапками, не давая и шага ступить.
Привидений я отродясь не видела, да и не верила, что они существуют. Ни в религии людей, ни в нашей с мамой магии фей не было такого, чтобы души ходили неприкаянными. Все магические книги, которые я прочитала в поместье, пока росла, говорили о том, что после смерти их встречает бог времени и судеб, который управляет потоками жизни. Он же проводит какой-то ритуал при переходе из одного мира в другой, и переправляет души на следующую инстанцию, где будут решать, достойна душа Рамхи, то есть Рая, как называют его люди, либо душа упадет в Хельгальм. Но старушка
– Простите. – Я сделала шаг к ней. – Но таверна закрыта.
Она повернула ко мне свою седую голову и посмотрела совершенно пустыми глазами.
– Таверна открыта. Я это почувствовала еще там. – Она махнула рукой в сторону города. – Когда была жива.
***
Я подошла к ее столику и села напротив. Через мутное стекло и легкую дымку рассвета ее тело казалось полупрозрачным и невесомым. Дядюшка не отлипал от моей ноги, поэтому оказался в одно время рядом с ней. Женщина увидела бобра, прилипшего к моей ноге, и вскинула руки так, как это делают знатные дамы.
– Какой милый малыш!
Она протянула руки, дядюшка даже пикнуть не успел, как оказался у старушки на руках. Потрепав по голове и испортив дядюшкину «фирменную прическу», она стала начесывать ему между ушей. Попытавшийся сначала возмутиться, дядюшка расслабился и лег головой на стол, предоставив свое бренное тело в полное ее распоряжение.
– Удивительно, никогда не видела, чтобы бобров держали как домашних животных! Ох, если бы мне дали еще день, я бы себе такого же завела. И ушла бы в мир иной как законодательница новой моды. А теперь придется просто влачить свое существование там. – Она ткнула пальцем в небо.
– Вы считаете, что мертвы?
Не так чтобы у меня были сомнения, судя по ее прозрачности, но удостовериться я должна была.
– Конечно! – возмущенно вскрикнула она. – А что, вы думаете, я здесь делаю?
Судя по тому, как образ ее стал преображаться, она вполне отошла от шока собственной смерти и теперь входила в новую роль.
– Кстати, дорогуша, где ваше меню?
– Меню? – Я оглядела закрытую чехлами мебель и потертые от времени стены. – Но мы еще не открылись.
– Рано я ушла, ох, рано, – сетовала старушка, продолжая честь дядюшку. – Но что же вы можете мне предложить? Не могу же я уйти в мир иной без блюда, соответствующего моему статусу?
– Давайте я посмотрю, что можно сделать.
Я поднялась, не определив, можно ли оставлять дядюшку одного с этой странной леди. Все-таки она считала себя мертвой, а, судя по ее виду, такой и являлась. Но бобр раскинул лапы в разные стороны, уткнувшись головой в стол, и получал откровенное удовольствие. Решив, что вреда за несколько минут не будет, я снова пошла в кладовую.
За ночь особо ничего не изменилось, но было видно, что продукты начинают портиться. Заклятье, которое держало таверну в жилом состоянии, спало, а новых сил у дома не хватало, чтобы сохранять продукты. Угощать солониной знатную леди, тем более в первый день после смерти, я не решилась. Выбрала творог, который еще не успел испортиться, пару яиц, муку и сахар. Также нашла бутылку масла, которое не портится годами, а только лучше сохраняется.
Обойдя огромную дыру, я подошла к плите, которая все еще была набита дровами. Видимо, давно кто-то пользовался плитами, пока не случилось то, что случилось. Рядом лежали спички, даже не отсыревшие ни с тех времен, ни после расконсервации таверны. Я зажгла плиту, давая время нагреться. Нашла ведро с водой, которое принес вчера Морт, промыла небольшую сковороду, вылила в нее много масла и поставила на плиту.
Пока закипало масло, я замесила тесто: размяла творог, добавила в него яйцо, сахар и муку. Тесто получилось однородное, мягкое. Скатав несколько шариков, я положила их в кипящее масло. Зашипев, оно брызнуло в разные стороны. Шарики жарились быстро: скоро на тарелке была уже целая гора. Я присыпала и размельченным сахаром и вынесла в общий зал.