Это они, Господи…

Бушин Владимир Сергеевич

Я.Некоторые товарищи говорят: по форме это был отшлифованный, понятный, хорошо преподнесённый текст. Я так не думаю. Как и в прежних Посланиях, как и его коллега премьер, Медведев невыносимо злоупотреблял иностранными словами и специальными терминами, что порой делало его речь просто непонятной. Я об этом и раньше писал, но ничего не меняется. Вот, например: «Размер суверенного долга минимален». Уж пусть на два слова русских два иностранных, но что такое «суверенный долг»? Вероятно, это долг нашей страны, но почему он так называется и кому, и за что мы должны? Суверенность по-русски —

независимость, самостоятельность. Что за независимый долг? От кого? От чего независимый? Надо думать, министру финансов Алексею Кудрину тут всё ясно, а для меня и для миллионов сограждан это темный лес.

Он.А для меня — джунгли с крокодилами.

Я.Или: «Уровень международных резервов России существенно повысился». Надеюсь, министру экономики Эльвире Набиуллиной известно, что такое эти «резервы» и каковы они, но Ирине Родниной, стоящей с ней рядом на снимке в «Российской газете» — вот, посмотри — едва ли. Ещё? «Наша цель — повысить к 2020 году энергоэффекгивность(?) экономики на 40 %». Что это такое? Может быть, Чубайс кумекает, а кумекает ли патриарх, сидевший в первом ряду?

Он.И я не кумекаю.

Я.«До конца года будет сформирована спутниковая группировка ГЛОНАСС и скоро завершится создание цифровых навигационных карт и начнётся применение спутниковых навигаторов системы. Возможности ГЛОНАСС будут служить массовому пользователю». Сколько сразу загадочных слов! И хотелось бы знать, а мы с тобой лично принадлежим к числу этих массовых пользователей и если да, то какая именно нам от этого польза? «Российская газета», взгляни, понимая закономерность таких недоуменных вопросов, дала к этому месту Послания разъяснительный «подвальчик» под названием «Наш ГЛОНАСС» со схемами и рисунками. Ну, читатель при желании, может быть, сумеет разобраться. Но там-то были не читатели и не специалисты, а слушатели всей страны самого разного уровня просвещенности и никаких схем. Как это может не понимать глава государства, так любящий свой народ!

Он.Да, кое-что надо было сказать ясней.

Я.Особенно удручает засилье иностранщины там, где вполне можно сказать по-русски. «Аномальная жара»… Почему не ужасная, страшная, небывалая, запредельная и т. п.? «Деградация жилищного хозяйства»… Почему не бедственное положение или упадок, развал и т. д.?.. «Экстракорпоральное оплодотворение»… Господи, словцо-то как змея анаконда. Но почему не всем понятное «искусственное оплодотворение»?

Он.Действительно. А ещё там красовались «налоговые преференции». Ведь вполне можно было сказать «льготы», «послабления». Или: «коррекционные детские дома». Они с спокон веку именовались у нас исправительными.

Я.Такое впечатление, что отцы отечества просто стесняются того, что они русские и вынуждены говорить хоть и плохим, но всё-таки русским языком, а с помощью заморских речений хотят свою образованность показать и приобщиться к мировому сообществу.

Он.А как внедрилось слова-паразиты вроде «приоритета»! Ведь можно сказать «главное», «основное», «самое важное», «первостепенное»… Нет, у них на языке всегда только «приоритет»! Послушай Голикову.

А «коллапс», «комфортно» …И всему остальному есть прекрасная русская замена…

Я.В результате, говорю, многое просто непонятно. Но, с другой стороны, мы услышали: «По мнению экспертов(!), главный путь преодоления демографического кризиса — это радикальное увеличение количество семей с тремя и более детьми». Да кому же это непонятно безо всяких экспертов, что чем больше детей рождается, тем быстрее растёт население. Тут ссылка на безымянных «экспертов» дана, видимо, опять для придания речи учёности.

Он.Всё это так, но меня порадовало уже то хотя бы, что с высокой трибуны были произнесены имена Ломоносова, Льва Толстого, Некрасова, Чехова… Это ж — культурный кругозор! Ведь ничего подобного не бывало в речах Горбачева, Ельцина, Путина…

Я.Не совсем так. Вспомни, Горбачёв однажды упомянул нобелевского лауреата Солженицына, назвав его великим писателем. А Ельцин очень хорошо играл на деревянных ложках, но, являя нам широту вкуса, уверял, что страх как любит Вивальди. Жить не мог без него. У Медведева на сей раз повернулся язык упомянуть даже Юрия Гагарина, советского человека, коммуниста.

Он.В Послании был назван ещё один нобелевский лауреат по литературе — Черчилль.

Я.Не просто назван, а ещё и процитирован, причём там, где речь шла о педагогике, об учителях. Сыскал нового Песталоцци или Макаренко…

Он.Интересно, как думаешь, кто писал текст речи — Сурков, Дворкович, Тимакова или все вместе?

Я.Судя по этой примете, мог принимать участие и Борис Немцов. Ведь он и его собратья-демокрашки души не чают в Черчилле.

Он.Да, упоминают его, ссылаются на него при каждом удобном случае.

Я.И при совсем неудобном — тоже. Например, очень любят рассказывать, как однажды кто-то спросил Черчилля, почему в Англии никогда не было антисемитизма. А он, дескать, ответил: потому, что мы, англичане, никогда не считали себя глупее евреев. Как раз от Немцова я это однажды и слышал.

Он.Тут, конечно, намёк: а вот вы, русские, до сих пор считаете. И в результате этого за время строительства новой процветающей России четыре еврея были у нас премьерами, а четыре — вице, их заместителями. Итого, восемь вершителей судьбы страны в переломную эпоху. Пять или шесть из них — евреи по израильской мерке, надо полагать, самой надежной. И ведь хотя бы один хотя бы отчасти походил на великого соплеменника Дизраэли! В этом главное-то, а не в национальности, правда?

Я.Разумеется. А рассказ, что ты вспомнил, — выдумка. Никто Черчиллю такой вопрос не задавал и никогда он этого не говорил. В отличие от Бориса Ефимовича этот лорд был человеком образованным, он знал историю своей страны, и ему было известно, что антисемитизм в Англии доходил до поголовного изгнания евреев из страны. При этом, как пишет Андре Моруа в своей книге «Жизнь Дизраэли», случалось и такое. Один судовладелец высадил английских евреев на каком-то диком берегу и сказал им: «Зовите Моисея!». И отчалил. Правда, это было давно.