Это последнее лето или просто говорю «привет»
Шрифт:
– Эдик, – вечером Марвэл приоткрыл дверь к Эдику в комнату.
Эдик сидел за столом и что-то шкрябал в школьной тетрадке.
– Эдик, прости меня, – сказал Марвэл.
– Хо-ро-о-о-шо, – сказал Эдик.
Марвэл ушел. Через пару минут он вернулся и принес Эдику скетч-бук и акварельные карандаши.
– На, – он неловко положил их на стол, явно стесняясь самого себя в этот момент.
Эдик посмотрел на карандаши, затем перевел удивленный взгляд на Марвэла.
– С-с-спа-си-и-и-бо, –
Марвэл вышел и заглянул в щель.
Эдик медленно и трепетно открыл коробчку. Раньше ему никто ничего не дарил.
– Ох, Марвэл. Вторую скрипку я не потяну, – вздохнула бабушка вечером на кухне.
– Я найду деньги, – сказал Марвэл.
С тех пор он начал шататься по стройкам, ресторанчикам и кафе, в поисках работы. Ему было стыдно за свой поступок. Особенно, когда Эдик смотрел на него своим спокойным, безэмоциональным взглядом. «Что ты палишь, как Иисус Христос на меня?» – разозлился на него как-то раз Марвэл. «Я не-е-е Х-х-хрис-с-стос, я Э-э-э-д-д-дик», – сказал младший брат.
Когда Марвэл наконец-то насобирал Эдику на скрипку, на следующий же день закатил вечеринку. Бабушка с Эдиком уехали в церковь. На вечеринке Марвэл надрался в хламину, а утром вдруг обнаружил, что денег нет и он в точности знал, кто эти деньги стырил. Был среди них один такой, вечно тянул все в карман, почему Марвэл с ним водился он и сам не знал. Гарик убрал все, что нашел, и свалил, пользуясь состоянием окружающих. Как ни пытался потом Марвэл дозвониться до Гарика, у него не получалось. Найти его он тоже не мог. В тот день Энди с Марвэлом сильно поссорились. Все началось после фразы Энди: «Не нужно выделываться». Марвэл моментально вспыхнул гневом, а через два дня после этого Энди повесился. Почему и зачем – никто не знал. Люди тут же решили, что это Энди украл у Марвэла деньги и тот повесил его на дубе за его домом всем в назидание. А Марвэл не убивал. И даже когда в полиции Марвэла оправдали, люди отказывались от правды, потому что верить в то, что в их городе живет настоящий маньяк-убийца-подросток было куда интереснее.
Марвэл не мог простить маме Энди закрытые похороны. Ко всему прочему, он явно чувствовал как Белокурый и Ариэль, с которыми в последнее лето своей жизни Энди подружился, желают, чтоб это он висел на том проклятом дубе, а не Энди. Только Эдик сразу все просек и ходил по городу со словами: «О-о-он-н н-н-не-е-е уб-б-бива-а-ал». Но Эдику никто не верил, потому что Эдик идиот.
Глава VII
Марс лежала в кровати Жипа, сладко потягиваясь. Его огромная рука притянула ее к себе. Он зарылся в копну ее блондинистых
– Обожаю, когда ты пользуешься моим шампунем, – прошептал он.
– Надо на работу, – протянула она.
– Я подброшу тебя. Тем более краситься тебе не зачем, ты и без макияжа прекрасна!
«Конечно прекрасна, – скептически подумала Марс, – я же его не смывала». Она все-таки встала и вышла в ванную. Он смотрел на ее силуэт, ее зад, медленно покачивающийся из стороны в сторону, тугие бедра, и проваливался в матрас от удовольствия. Лучи солнца пронизывали ее тело насквозь, целуя в утренней комнате. Он завидовал этим лучам и солнцу в частности. Оно могло целовать Марс ежедневно, с утра до вечера прикасаться к ней, несмотря на ее местонахождение. А он должен был просчитывать даты и время, вычислять, подстраиваться под нее. «Как же мне надоело прятаться. Ненавижу. Как будто мы двое подростков», – думал он, разглядывая потолок. Радовала только мысль о том, что Марс уже есть восемнадцать.
В ванной она смыла макияж и начала рисовать новый. Тональный крем в ее жизни занимал самое важное место. Без тонального крема Марс жить не могла. Она носила его с собой везде и всегда. «Если в моей сумке однажды не окажется тонального крема, я пойму, что настали плохие времена», – говорила Марс по утрам, когда оставалась у Ариэль. Красилась она обычно долго, в одной руке держа кружку кофе, а второй подкрашивая ресницы. Глаза смыкались. Она даже забыла накрасить губы красной помадой и вышла из ванной какой-то по-домашнему уютной. Жипу страшно не хотелось ее отпускать. Хотелось лежать рядом с ней и целовать.
– Я бы до смерти тебя зацеловал, – сказал он.
– Еще не нацеловался?
– Я ненасытен во всех смыслах.
На улице было прохладно и свежо. Ночное небо еще не успело переодеться в утреннее. Они сели в машину.
– Я хочу курить, – сказала Марс.
Жип достал свой портсигар и протянул ей, затем открыл окно, завел мотор и машина помчалась по трассе. Дым не успевал задержаться в воздухе и моментально растворялся.
– Малыш, я не буду ругать тебя и стараться отучить курить, – сказал Жип, – потому что я сам курю и знаю, какие чувства испытывает курильщик, когда подносит сигарету ко рту и поджигает ее зажигалкой. Это целый оргазм. Но ты все же кури поменьше, ладно?
Он говорил ей такие вещи каждый день и все равно не прекращал дарить портсигары, табак и бумагу для самокруток и вместе с ней по ночам пробовать разные сорты сигар.
– Ты же знаешь, что я не стану меньше курить? – рассмеялась Марс.
Конец ознакомительного фрагмента.