Это про меня
Шрифт:
Кстати, наши имена стали апогеем абсурда. И здесь я вновь вернулась к размышлению об оригинальности.
Одним летним вечером незадолго до нашего рождения в опухшие от количества съеденного арбуза и разгоряченные от июльского солнца головы родительниц пришла очередная гениальная идея. Одна на двоих, как обычно.
Глубоко беременных подруг вдруг осенило, что наша будущая жизнь станет гораздо более интересной и насыщенной, если они дадут дочерям волшебные имена, поэтому спустя пару недель на свет появились Стефания Олеговна и Лукерья
— Что от тебя сильные мира сего хотели? — поинтересовалась подруга.
Я махнула перед ее лицом папкой и обреченно поведала о проблемах, закончив эффектным:
— Так что в графе о планах на пятничный вечер можешь написать — безнадежно унылые.
— Не, так дело не пойдет. Я не зря неделю в канцелярском аду провела, — мигом встрепенулась Луша. — Что тебе там доделать нужно?
Услышав об отчете, который больше походил на игру в «верю — не верю» с подгоном нужных цифр, подруга моментально взяла инициативу в свои руки, благословляя меня на беззаботную поездку к начальству.
— И даже не думай о моем благородстве! Теперь ночью можешь даже не молить о пощаде! — услышала я на выходе из кабинета радостный голос Луши, которая, кажется, только и ждала момента, чтобы вляпаться в очередные приключения.
Выйдя из здания, где располагалось агентство, я зашагала по направлению к метро по вымощенному плиткой тротуару, стараясь не наступать на стыки. Никаких суеверий — просто детская привычка. Да и вообще, все слова по поводу моей мнительности были лишь глупыми выдумками Луши.
Уже на подходе к станции меня заставил подскочить резко заоравший мобильник. Пара секунд потребовалась для того, чтобы определить, что надрывался именно мой аппарат, потом еще несколько мгновений, чтобы задастся вопросом, почему он, собственно, так надрывался, а телефон тем временем уверенно напевал:
«Когда-нибудь ты бросишь пить,
Я отведу тебя к врачу.
Хоть прошлого мне не забыть,
Я всё равно тебя прощу».
К концу припева я смогла додуматься до двух вещей. Во-первых, Луша нарывалась. Во-вторых, звонил Сережа.
Сережа был нашим бывшим одногруппником. Дело в том, что, окончив третий курс, мы с Лушей перевелись на заочку, не в силах больше ощущать себя жирафами, которые могли не спать неделями, совмещая учебу и труд на благо «Эвиты». Сережа же продолжил обучение на очке, но на нашем общении это никак не отразилось.
Поспешив поскорей утихомирить бессменного солиста группы «Ленинград», который как раз входил в раж, затягивая второй куплет и заставляя шугаться случайных прохожих, приняла вызов.
— Привет, Стешка, — произнес веселый голос в трубке.
— Привет, — ответила, остановившись перед спуском в подземный переход, наблюдая за двумя пожилыми дамами, явно обсуждавшими меня.
Видимо, им пришелся не по душе подобный
— Какие планы на вечер? — поинтересовался друг.
— И ты туда же?
— А что, Люциферья тоже что-то задумала? — подал голос парень.
Наш перевод не сказался и на общении Сережи с Лушей, сводившемуся к взаимным подколам и выматыванию нервов. По большей части моих.
Звонок мобильного, кстати, без сомнения был делом рук дорогой подруги, которая никак не могла простить Сереже песню о том, «когда себе я вставлю сиськи», установленную на все том же моем многострадальном телефоне на звонок Луши.
Логика, конечно, на уровне. Мстят они, а бабки у метро обсуждают меня.
— Если она узнает, как ты ее называешь, то гражданская война перейдет на новый уровень, — попыталась воззвать к голосу разума.
— Ой, да ладно тебе, Цветочек! — усмехнулся Сережа, который абсолютно не подозревал, что в то время, когда он не слышит, Луша ласково называет его Сатаниной. Как считала подруга, это всего лишь милое производное от фамилии Сотников.
Я улыбнулась собственным мыслям, размышляя о том, какая прекрасная подобралась компания — Люциферья, Цветочек и Сатанина. Очень гармоничненько!
— И все-таки, что вечером делаете?
— Не знаю, Луша в поисках приключений.
— Хочет повторить триумф с вынесением из клуба на руках у охраны?
Я засмеялась, вызвав очередной приступ неудовольствия у стоявших неподалеку старушек.
— Сомневаюсь, что она готова к повторению минуты славы.
— Сомневаюсь, что мир готов лицезреть повторение этой минуты, — перефразировал мои слова Сережа.
— Ладно, излагай уже свои планы по покорению города и окрестных сел, пока меня за непристойное поведение святая инквизиция на костре не сожгла, — проговорила, заметив, что женщины уже даже не пытались скрыть заинтересованности к моей персоне.
— Чего? — завис друг, но быстро опомнился. — Ай, ладно, не суть. Короче, сегодня в боулинг собираемся, поехали с нами.
— Ладно, — я согласилась достаточно быстро, понимая, что боулинг звучал гораздо более безопасно, чем то, что могла предложить Луша. Практически все звучало гораздо более безопасно, кроме, пожалуй, желания войти в вольер с голодными тиграми или прыгнуть без страховки с девятого этажа.
— И не забудь нацепить на Люциферью брюки, а то от ее прошлого мини многие еще долго в себя приходили.
Вновь рассмеявшись, согласилась с требованием друга, обещая перезвонить попозже, потому что времени для того, чтобы добраться до головного офиса оставалось совсем мало.
Убрав телефон в сумку, развернулась и зашагала к лестнице, услышав вслед достаточно отчетливое:
— Она еще и наркоманка небось, вот сейчас увидишь — за угол зайдет и сразу шприц достанет!
— Не сомневаюсь! Что, вообще, за поколение пошло?!