Это Случилось Однажды Летом

Бейли Тесса

—Понятно?

Пайпер кивнула, словно в трансе. Что толку было говорить —нет?

По крайней мере, это единственное устное соглашение касалось секса. Ничего эмоционального. И она не собиралась притворяться, что кто-то в этом городе может появиться и заинтересовать ее даже в малой степени от того, что сделал Брендан. Если подумать, ей, возможно, придется проделать довольно долгий путь, чтобы найти это.

Его губы скользнули по внутренней стороне ее бедра, тупые пальцы зацепились за края трусиков.

—Подними, - пророкотал он, покусывая ее чувствительную кожу зубами.

О,

здорово. Его голос может стать еще глубже? Это резонировало до самого ее клитора, и она откинулась на локти, приподняв бедра достаточно, чтобы Брендан стянул стринги с ее ног. Она наблюдала за этим мужчиной, который с каждой минутой становился все более возбуждающим, ожидая, что он уронит нижнее белье на пол. Вместо этого он обернул тонкую черную материю вокруг своего члена, прижимаясь ртом и носом к ее влаге, застонав, когда он задыхался вверх и вниз в крепком кулаке.

— Святые ...
– выдохнула Пайпер, на мгновение теряя сознание.

—Видишь это, детка?— Он потер рот из стороны в сторону, раздвигая влажные складки ее женственности, эта рука грубо дернулась между его бедер.

—Ты все еще меня выводишь из себя.

Когда она ударилась спиной о стол?

Только что она смотрела на голову Брендана, а в следующую секунду широко раскрытыми глазами уставилась в потолок. Язык Брендана медленно скользнул вниз по ложбинке ее лона, и ее пальцы вцепились в его волосы, движение было непроизвольным, но если он остановится, если он остановится, она умрет.

—Хорошо, Пайпер. Притяни меня покрепче. Покажи мне, как сильно ты хочешь мой язык.

Нет, нет, нет. Его голос теперь был как наждачная бумага. Могла ли она исходить только от этого баритона?

—Брендан.— Она подняла ноги, закинула их ему на плечи, заработав рычание, еще один грубый рывок бедрами к краю стола.

—Пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста.

Она никогда в жизни не просила ни о чем сексуальном. Особенно не оральный. Мужчины всегда делали вид, что делают женщине одолжение. Или, может быть, она просто была отстранена и проецировала объяснение, которое удержало бы ее в таком состоянии. Она не могла оставаться отстраненной сейчас, и это ... О, это определенно не было проблемой для Брендана—и он дал ей это понять. Его предплечье опустилось на ее бедра, прижимая их к столу, и он зарычал во время второго лизания, проводя кончиком по ее клитору, дразня его, волнистый изгиб его плеча говорил Пайпер, что его рука лихорадочно двигалась, просто скрываясь из виду. С помощью ее трусиков.

Он был самым последовательным мужчиной, которого она когда- либо встречала, и сейчас она благодарила Бога за это, потому что он прижался верхней губой к самой верхней части ее щели, его язык никогда не останавливался и не менял темпа. Это было идеально, идеально, расточать ее набухающий клитор трением и давлением, и она действительно собиралась достичь этого из-за этого. О Боже, она собиралась испытать оргазм. Как настоящий, подлинный оргазм. Она не собиралась притворяться, чтобы задеть его самолюбие. Это происходило.

—Пожалуйста, не останавливайся, Брендан. Это прекрасно. Это ... О Боже, о Господи.

Ее бедра начали неудержимо

дрожать, и она не видела ничего, кроме искр, танцующих перед глазами. Пальцы, которые она запустила в его волосы, притянули его ближе, ноги обвились вокруг его головы, ее бедра приподнялись, ища, нижняя часть тела изогнулась. И она все еще не вытеснила его из этого волшебного места, и, возможно, он был Иисусом. Она не знала. Не знал ничего, кроме сильного удовольствия, навалившегося на нее. Но затем он убрал предплечье с ее бедер, прижал ладонь к ее плачущему входу и повернул его—сильно—и она закричала. Она, блядь, закричала. И она не остановилась, когда он скользнул толстым пальцем внутрь нее, поискал и нашел ее точку G, усиливая давление.

Она кончила. Это было жалкое слово для путешествия в далекий мир, где танцевали феи и с неба сыпались леденцы. Когда ее спина запротестовала, она поняла, что непроизвольно выгнулась дугой над столом. Она ошеломленно уставилась на свои приподнятые бедра, бесконечное облегчение пронзило ее, напрягая мышцы и отпуская их. Вау. О, ничего себе.

Брендан придвинулся к ее обмякшему телу, и его лицо было почти неузнаваемо из-за вожделения, охватившего его рот, лихорадки, заставившей его глаза сиять. Эта огромная часть его тела все еще была твердой, его рука двигалась вверх и вниз по всей длине, одна сторона ее трусиков обхватывала его член, другая-его кулак.

—Можно мне потереть его здесь, детка?—Брендан прохрипел вопрос, его обнаженная грудь вздымалась, мелкий пот блестел на этих отточенных мышцах.

—Просто хочу потереть его там, где я заставил тебя кончить.

—да.

Он почти упал на нее, его лицо уткнулось в изгиб ее шеи, его кулак поместил свою жесткость между ее бедер, прямо над этой сверхчувствительной плотью.

—Скоро наступит день, Пайпер, и я трахну тебя так чертовски сильно.— Он попеременно то проводил своим набухшим кончиком по ее влажным складкам, то поглаживал себя.

—Собираюсь выебать слово ‘друг’ прямо из твоего прекрасного рта. Ты забудешь, как произносить что-либо, кроме моего имени. Очень скоро, дорогая.

Ее клитор снова загудел, невероятно, и этот гул связи, большего обещанного удовольствия, должно быть, был причиной того, что она слегка повернула голову, шепча ему на ухо:

—Обещаешь?

С придушенным рычанием ее имени, он достиг своего пика, выплескивая влагу на ее живот, его рука двигалась как в тумане, его зубы оскалились сбоку от ее горла.

—Пайпер. Пайпер.

Сила, возбуждение Брендана, произносящего ее имя во время оргазма, были настолько невероятными, что она не могла усидеть на месте. Она провела языком вверх и вниз по его напряженной шее, провела внутренней стороной бедер вверх и вниз по его вздымающейся грудной клетке, провела ногтями по его плечам и спине. Когда его тяжелое тело рухнуло на нее, она продолжила, какой- то инстинкт, которого у нее никогда раньше не было, побуждал ее успокоиться, прошептать слова похвалы, которые она на самом деле, буквально имела в виду. Она могла бы пролежать там до завтра, просто существуя под его успокаивающим весом,—и это самодовольство вернуло ей чувства.