Это всего лишь сон
Шрифт:
– Ну-ка подойди ко мне! – позвал дед Ефим, и Вовка послушно приблизился к строгому старцу.
Дед недолго думая развернул мальчика к себе спиной и стал легонько массировать ему спину в районе лопаток. Потом его пальцы ощупали шею и начали спускаться вниз по позвоночнику. Затем дед повернул его опять лицом к себе и положил руку ему на грудь. Некоторое время он будто прислушивался, после чего вздохнул и сказал:
– Сможешь неделю вообще не говорить? Вовка пожал плечами и кивнул.
– Так вот: с этого момента ты должен молчать. Ни звука! Если
Вовка опять кивнул. В глазах его появились интерес и надежда.
– Через неделю будешь говорить не хуже Александра, – обнадежил его дед. – Приходи ко мне каждый день, когда время будет, но помни: ни звука, а то ничего не получится.
Вовка радостно закивал. С легким сердцем он запрыгнул на велосипед и поехал домой.
Молчать для него было делом обычным. Его бабушка даже и не заметила, что за неделю внук ни слова не произнес.
Каждый день Вовка начинал с поездки к деду Ефиму. Дед клал его на лавку и делал массаж. Иногда замирал, приложив ладонь к Вовкиным ребрам, пояснице, шее и будто прислушиваясь. Время от времени просил сделать глубокий вдох и задержать воздух в легких или наоборот – остановить дыхание на сильном выдохе. Это, конечно, было сложнее, но Вовка старался как мог. В конце недели знахарь взялся массировать голову и уши Володи. И вот однажды, прослушав его во всех местах ладонью как стетоскопом, дед Ефим тяжело вздохнул, потом поставил мальчика на ноги, резко встряхнул, держа за плечи, и громко приказал:
– Говори!
– Что говорить? – спросил Володя и сам удивился спокойному течению голоса.
– А что есть сказать, то и говори.
Володя растерянно посмотрел на деда Ефима и произнес:
– Я могу говорить? Я могу говорить. Но я совершенно не знаю, о чем говорить. Спасибо, дед Ефим.
– Да пожалуйста. Как хоть зовут-то тебя?
– В-володя.
– Ну вот что, Володя, ты больше не заикаешься, поэтому научись правильно произносить свое имя. Оно у тебя западает, потому что ты его хорошо отрепетировал, когда заикался. Понятно?
– Понятно, – улыбнулся Вовка. – А как у вас это получилось? Меня же врачи вылечить не могли!
– Да врачи не то лечили. Но вот что я тебе скажу, дружище: вылечить-то я тебя вылечил, только причину твоей болезни так и не понял. А это плохо. Заикание твое было как бы мостиком между тобой сейчас и тем, что было раньше. А я мостик-то этот разрушил. Поэтому тебе будет сложнее найти свои корни.
Вовка не придал особого значения этим словам деда Ефима. Зачем ему какие-то там «корни», если он теперь, как все нормальные ребята, может спокойно выражать свои мысли?
Дед присел на завалинку и продолжал говорить, но уже больше сам с собой:
– Вообще-то так делать нельзя, если совсем по правилам. Но кто сейчас живет по правилам-то? Вообще-то я должен был тебя научить самостоятельно решать свои проблемы, а я, видишь, поступил как проще. Самому-то всегда проще сделать, чем другому растолковать. Да и мал ты еще для науки-то. А детство в молчании провести – это
Институт троечнику Вовке не грозил, поэтому он с удовольствием пообещал деду Ефиму, что, как только закончит школу, приедет в деревню и будет целый год учиться у знахаря.
Галина закончила историю. Александр продолжал сидеть, глядя в пол, а точнее, куда-то в себя. Потом он поднял на нее глаза и сказал:
– Так ведь совершенно очевидно, что Вовка-младший заикается исключительно для того, чтобы удержать тот самый «мостик», связывающий отца с его «корнями».
– Да? – удивилась Галина. – Надо же. А ведь такая простая мысль ни разу не пришла в голову никому из нас. Значит…
– Если Владимир найдет причину своего заикания, то Володя тоже перестанет заикаться.
– А как же ее искать-то?
– Не знаю пока, – и Александр поднялся с низенькой скамеечки, разминая затекшие ноги.
Галина тоже встала, и тут в дверь заглянул Вовка-младший:
– Мама, там папа вернулся. Привет, дядя Саша. Скоро обедать будем? – И снова скрылся за дверью.
Галина и Александр так и остались стоять с раскрытыми ртами: в этой короткой речи Володя не сделал ни одной запиночки.
– Что это было? – удивленно спросила Галина, глядя на Александра.
Он был удивлен не меньше. Но что-то подсказывало ему, что радоваться еще рано.
Когда они вышли во двор дома, увидели, что Володя-младший что-то взахлеб рассказывает отцу, заикаясь точно так же, как раньше.
– Я думаю, это был знак, что ты все правильно понял, – сказала Галина Александру. – Останешься с нами пообедать?
– А почему бы и нет? – согласился Александр.
Пообедали все быстро и скромно: суп, второе, компот. После обеда Александр с Владимиром остались в столовой.
– Я смотрю, Галина уже начала вводить тебя в курс дела, показала ферму? – начал разговор Владимир.
– Да. Только я вообще-то не на коз приходил смотреть, вопрос у меня к тебе есть.
И Александр вкратце рассказал другу о зеленой тетрадке деда Ивана, о сегодняшней встрече с ним и поинтересовался, не знает ли Владимир, что это за упражнение такое с построением воображаемого «дома».
Владимир улыбнулся и покачал головой:
– Да, мое обучение тоже начиналось именно с этого.
– И что? Какие результаты?
– Да почти никаких, – пожал плечами Владимир. – Начальства у меня не было, ворчливой жены тоже, а собаки на меня с детства не лаяли.
– Значит, ты никаких изменений не заметил?
– Практически нет… Но следующее упражнение на меня произвело сильное впечатление.
– Расскажи…
– Расскажу, когда ты закончишь двухнедельный курс «построения дома», как ты его назвал. И давай не халтурить…
– А ты думаешь, мне надо это делать? У меня ведь тоже ни жены, ни начальства. Да и собаки на меня… – Александр осекся, вспомнив Князя.