Этот бессмертный
Шрифт:
Такова уж особенность человеческого любопытства — каждый обязательно остановится и заглянет в дырку в заборе, за которым идет строительство.
Теперь у нас есть деньги, и наша собственность снова принадлежит нам — это совсем другое дело. Может быть, и Ретурнизм еще не окончательно мертв.
Ну а если все они захотят оставаться веганцами — пожалуйста. Мы с удовольствием примем их, но можем без них обойтись. Думаю, что уровень эмиграции снизится, как только люди поймут, что на Земле тоже можно чего-то добиться; а численность нашего населения будет расти не геометрически от прогрессий, а даже быстрее, благодаря продлению периода способности к деторождению за счет C-процедур. Пока они еще очень дороги, но я намерен сделать их общедоступными. Я добьюсь этого, поставив Джорджа во главе программы общественного здравоохранения, организовав клиники на материках и повсеместно рекламируя C-процедуры.
Мы выкарабкаемся. Я устал быть кладбищенским сторожем, и, говоря по правде, не желаю до самой Пасхи подпиливать Мировое Древо, даже если я и злой дух с предрасположенностью ко всяким неприятностям. Когда зазвонят колокола, я хочу иметь возможность сказать «Алефос анесте» — «Воистину воскрес», вместо того, чтобы бросать пилу и спасаться бегством (дин-дон — колокола, цок-цок — копыта и т. д.) Теперь всем настоящим калликанзаросам пора… Ну, вы понимаете.
Итак…
Мы с Кассандрой живем на этой вилле на Мэджик Айленд.
Ей тут нравится.
Мне тут нравится.
Она больше не возражает против
Сегодня утром, когда мы валялись на берегу, глядя, как солнце вытесняет с неба звезды, я повернулся к Кассандре и сказал, что это будет огромная, изматывающая работа, с бездной головных болей.
– Все будет не так, — ответила она.
– Не стоит преуменьшать неизбежное. Так можно оказаться неподготовленным.
– И это не так.
– Ты слишком оптимистична, Кассандра.
– Нет. Я говорила тебе тогда, что ты идешь навстречу опасности. Так оно и было, но ты мне не поверил. А в этот раз я чувствую, что дела пойдут хорошо. Вот и все.
– Я отдаю должное твоей правоте в тот раз, но мне все же кажется, что ты недооцениваешь то, что нам предстоит.
Она поднялась и топнула ногой.
– Ты никогда мне не веришь!
– Ну что ты, дорогая, конечно верю. Просто сейчас ты ошибаешься.
Тогда она уплыла от меня в темные воды, безумная моя русалка.
Немного погодя она вернулась обратно.
– Ну хорошо, — сказала она, улыбаясь и стряхивая с волос воду ласковым дождем. — Все в порядке.
Я схватил ее за колено, притянул на песок рядом с собой и начал щекотать.
– А ну перестань!
– Эй, Кассандра, я тебе верю! Честное слово! Слышишь? А сейчас как? Верю-верю! Дьявол! Конечно, ты права.
– Ты самодовольный калликан… — Ой!
И она на морском берегу была так хороша, что я продержал ее в прибое, пока день вокруг нас не вступил в полную силу, и все было замечательно.
И на этом месте приятно закончить любую историю, вот так.