Этот большой мир. Тайна пятой планеты
Шрифт:
— Есть вероятность, что Гарнье не сообщил им, как это сделать?
Астрофизик замялся.
— Вообще-то, от него можно ожидать чего угодно. Но в данном случае — нет, вряд ли. Видите ли, способ отключить «обруч» от червоточины достаточно прост и хорошо известен любому специалисту в области тахионной физики. Надо всего лишь произвести в плоскости тахионного зеркала достаточно мощный электромагнитный импульс, и червоточина попросту схлопнется. Возможно, есть и другие способы, но о них может знать только Гарнье.
Юлька вскинула руку.
— Валер, а какова должна быть мощность импульса? Может, и мы можем проделать что-то подобное с нашим «обручем»?
— Вряд
Слушатели снова зашумели — вопрос, наконец, перешёл в плоскость практической реализации. Волынов подождал с минуту, и снова постучал карандашом по столу.
— Что ж, подведём итоги, товарищи. Они, приходится признать, неутешительны…
Он обвёл враз притихших слушателей взглядом.
— Итак, предупредить Землю мы не можем, как и дожидаться, когда они, наконец, сумеют вразумить японцев. Единственным способом как-то повлиять на ситуацию — это убедить Гарнье убрать аппаратуру с обруча… или же сделать это самим.
— Простите, сэр, но каким образом? — спросил американец Коуэлл. От волнения его акцент стал гораздо заметнее. Волынов собрался ответить, но его прервал вскочивший со своего стула Кащей. Юркина физиономия была самой, что ни на есть, воинственной.
— А «омары» на что? Зацепим это дерьмо манипуляторами и сорвём с «обруча»! Или «буханкой» проутюжим — её корпус уж точно прочнее контейнеров с приборами, расплющим в тонкий блин! Только скажите, товарищ капитан, и мы с Лёшкой…
Я продемонстрировал ему оттопыренный вверх большой палец. Молодчина Кащей, всё правильно излагает…
— Я бы попросил вас, Юрий, быть посдержаннее в выражениях… — сказал Волынов. Особого недовольства я в его голосе не заметил. — Но по сути сказанного я целиком с вами согласен, пора действовать решительнее. Как вы полагаете…
— А о японцах забыли? — проворчал Довжанский. — Сомневаюсь, что они вот так, запросто позволят нам распоряжаться их аппаратурой…
Волынов глянул на астронома — в серых глазах капитана плясали озорные чёртики.
— А что, кто-то собирается их спрашивать?
Всё получилось так, как и обещал скандинав Олаф. У ворот даже стрелять не пришлось: «единомышленники», несколько молодых учёных и техников, заранее разоружили охрану и встретили автобусы энергичными криками — у каждого, как Хаясиды, на головах красовались исписанные иероглифами повязки. В первый раз выстрелы прозвучали у входа в административное здание комплекса — пожилой охранник не хотел впускать незваных гостей, и даже схватился за пистолет, но после первой же очереди по фасаду (грохот, испуганные крики внутри здания, звон осыпающихся с застеклённого фасада осколков) послушно задрал руки.
С захватом аппаратного корпуса сложностей тоже не возникло. Олаф вместе с Хаясидой быстренько выставили у входа охрану — все, как один, из числа японский активистов (тоже с повязками на лбах и теми самыми незнакомыми автоматами). В аппаратной, говорил скандинав, в этот самый момент, творится история, наши братья из числа сотрудников комплекса настраивают захваченную аппаратуру. К сожалению… — тут Олаф откашлялся, — к сожалению, профессор Эсаки не проявил благоразумия и отказался сотрудничать. Но у нас найдётся, кем его заменить, надо только немного подождать. А пока — надо собраться и организовать охрану комплекса. Враги наверняка попытаются нам помешать, а потому —
На этом штурм комплекса и закончился. Попыток сопротивления больше не было; несколько группок сотрудников, отказавшихся подчиниться захватчикам, согнали в административный корпус, приставив охрану из японцев- активистов с автоматами — на лицах некоторых Мира заметила свежие кровоподтёки и ссадины, других вели, поддерживая под руки. Новоприбывших, тех, кто получил автоматы, собрали на площади перед аппаратной и разделили по пять-десять человек, подбирая в группы говорящих на одном языке. Для каждой назначили старшего — избранные получили налобные повязки, ярко-красные, без всяких иероглифов. Вооружённые ЭВРовцы числом шестеро (в точности по числу «калашей», отметила скрипачка) сбились в отдельную кучку; к ним присоединились те, кому оружия не досталось, в том числе и Соня. Виолончелистка была до смерти перепугана и всё время плакала; Мира уселась рядом с ней на траву, обняла за плечи и принялась нашёптывать на ухо что-то утешительное.
Повязкой завладела Влада и вместо головы повязала её на рукав — несмотря на протесты Хаябусы, достаточно, впрочем, вялые. А они тут неплохо подготовились, решила Мира, увидев, как помощники скандинава подходят к вооружённым группам и уводят их, чтобы расставит на посты по территории захваченного комплекса. — Вон, какая организация, словно в армии…
Те, кому оружия не хватило, устроились на большом газоне возле выставленных в ряд автобусов — уселись на травку, загомонили, запели что-то ритмичное под кассетный магнитофон. Среди сидящих уже сновали молодые люди и девушки с большими сумками — раздавали пластиковые бутылочки с водой, запечатанные в целлофановую плёнку обеды, вроде тех, какие раздают в авиалайнерах, и большие сигареты-самокрутки, от которых над площадью пополз характерный запашок палёных верёвок со сладковатым оттенком. Травка, догадалась Мира, анаша — они и это предусмотрели! Нет, это что угодно, только не самодеятельность — вон, какая серьёзная подготовка, да и боевое оружие добыть наверняка не так-то просто. Понять бы ещё, кто за всем этим стоит…
VII
— Это вы, что ли, из России? — раздалось за спиной. — Вам назначен пост возле «обруча». За мной, живее!
Мира обернулась. Это был один из помощников Олафа — невысокий полноватый парень, кажется итальянец. Внешность, во всяком случае, вполне соответствовала уроженцу Пиренейского полуострова — смуглый, чернявый, нос с горбинкой. Говорил он на плохом английском, для убедительности размахивая руками, в одной из которых был зажат «узи». Мира на всякий случай отодвинулась — кто его знает, этого макаронников, не пальнул бы от чрезмерного энтузиазма…
— Раз назначено — веди. — заговорила Влада. «Калаш» она повесила на плечо, стволом вниз, вместе с разгрузкой на шесть магазинов — «лифчиком», как назвал её один из парней, отслуживший срочную в ВДВ. Итальянец кивнул, выдал трескучую фразу на родном языке и бодро порысил в проход между корпусами. ЭВРовцы потянулись за ним. Влада же метнулась к сидящим на газоне и вскоре вернулась в сопровождении пятёрки безоружных парней и девушек — среди них была и Соня. При виде такого «подкрепления» пытался протестовать — «не велено, на посты только с оружием, остальные пусть тут ждут!..» — но Влада и не думала обращать на него внимание. «Надо всем нам держаться вместе. — объяснила она спутникам. — А то, если что-нибудь случится — пока разыщем всех, пока соберёмся вместе — может быть уже поздно…»