Этот большой мир
Шрифт:
Если бы Димка поднапрягся, он сумел бы вспомнить и объёмы жидких газов, потребных для каждого запуска «космического батута», и временные интервалы, в течение которых происходила закачка, и даже тщательно подобранный режим охлаждения сверхпроводящих обмоток – операции тонкой, сложной и добавившей седых волос не одному коллеге-криогенщику. Но сейчас ему было не до того – вместе с остальными практикантами Димка Ветров сперва вдоволь полюбовался, задрав голову, нависшей над стартовым столом конструкцией («бублик был укреплён на трёх массивных решётчатых опорах высотой около пятнадцати метров каждая) потом, подчиняясь указующему жесту экскурсовода, подошёл к краю котлована и насладился зрелищем собственно стартовой площадки, с которой поднялся три дня назад «Союз-К1». Она, в общем, напоминала те, с которых взлетали его предшественники – разве что, раздвижные конструкции, поддерживающие ракету,
Геннадий Борисович, рассказывавший на вчерашнем семинаре обо всех этих тонкостях, упомянул, что в будущем корабли будут забрасывать не на низкие, ограниченные тремя-четырьмя сотнями километров орбиты, как это делается сейчас, а гораздо выше, на так называемые геостационарные орбиты. Название это возникло из-за того, что размещённый на такой орбите спутник как бы висел над одной и той же точкой земной поверхности – так, что направленная на него антенна практически не нуждалась в корректировке. Такая орбита имеет радиус (если считать от поверхности Земли) более тридцати пяти с половиной тысяч километров; орбитальная скорость на ней в два с половиной раза меньше, первой космической, равной примерно восьми километрам в секунду – и, соответственно, потребуется гораздо меньше усилий и топлива чтобы уровнять скорости корабля и станции, которую ещё только предстоит построить и вывести на эту самую геостационарную орбиту. Для привычной «ракетной» космонавтики такая задача была бы невероятно сложной и затратной, объяснял Геннадий Борисович – но теперь, когда в нашем распоряжении имеется «космический батут», всё сводится к тому, чтобы подать на сверхпроводящий «бублик» достаточно энергии и правильно рассчитать параметры «скачка». В чём именно заключается сам скачок, и какие физические принципы лежат в основе процесса, который фантасты именуют «телепортацией» или «нуль-транспортировкой», он не объяснял. Но ничего, убеждал себя Димка, это ненадолго – не могут же быть засекречены принципы действия установок которые совместно разрабатывают и строят по обе стороны океана? Надо просто проявить терпение, и всё прояснится. Тем более, что сегодня после обеда ему предстоит встретиться с загадочными «кое-кем», о чём его вчера предупредил Геннадий Борисович. И наверняка на этой встрече выяснится что-то очень-очень важное.
В самом деле, почему бы и нет? Уж очень происходящее напоминало вспомнившийся давеча эпизод из «Стажёров» – то самый, где сварщик Юрка Бородин получает из рук матёрых космолётчиков Быкова и Юрковского пропуск в Большой Космос. Конечно, с Байконура пока не взлетают ни ядерно-фотонные корабли, направляющиеся к Венере, Марсу, и спутникам далёкого Сатурна, ни «звездолёты аннигиляционные, релятивистские ядерные», чья цель лежит в невообразимой дали, возле звезды Шедар, иначе именуемой Альфа созвездия Кассиопеи. И пусть это всё фантастика – но вдруг и ему тоже повезёт? Пусть не так, пусть совсем по-другому, как он сейчас и вообразить-то не в состоянии… но ведь может же случиться что-то, способное целиком перевернуть его, Димкину жизнь?
– Экскурсия окончена! – раздался гулкий, через мегафон, голос старшего группы. Сейчас организованно возвращаемся к автобусу, и чтоб ни шагу за ограничительные полосы! Имейте в виду – нарушителям будут аннулированы допуска на объекты космодрома.
Димка с сожалением оторвал взор от громады стартового комплекса, вздохнул и вслед за остальными поплёлся к ожидающему их в километре от стартового стола бело-зелёному запылённому ПАЗику. Маршрут, которого следовало придерживаться, обозначала нанесённая на бетон разметка в виде диагональных чёрно-жёлтых полос. Пространство между этими линиями ничем не отличалось от того, что было снаружи, но Димка знал, что экспериментировать в данном случае не следует. Уже двое из их группы лишились упомянутых «допусков» и в тот же вечер уехали домой – с невесёлой перспективой объясняться в деканате по поводу изгнания с практики и последующим более, чем вероятным отчислением. Но даже если и пронесёт, если позволят защититься и получить диплом – о распределении на Байконур или другие объекты космической отрасли после такого можно забыть навсегда.
– Давно скучаешь, студент?
– А? Что? – Димка подскочил в кресле, где он устроился полчаса назад, и не заметил, как задремал. – Ой, это вы, Геннадий Борисыч! А я тут немного…
– Ничего, ничего. – инженер добродушно улыбался. – После трудного дня не грех и на массу придавить. Небось, укатали вас сегодня на стартовом комплексе?
– Да нет, ничего… – молодой человек замотал головой. – Просто в автобусе немного укачало, а потом ещё пообедал, вот и разморило…
– Да, брат, порции тут такие, что не всякий грузчик одолеет. – согласился Димкин собеседник. – А насчёт автобуса – это у тебя часто? В смысле, укачивает?
– Да нет, что вы! Просто я в конце сидел, а там какие-то тряпки были под сиденьем, от них бензином жутко воняло. Я-то ещё что, а одну из наших девиц стошнило, пришлось прямо в степи останавливаться…
В группу практикантов кроме Димки и ещё двоих парней-криогенщиков входило ещё десятка полтора студентов – в том числе и девушки, по большей части, с АВТФ – факультета автоматики и вычислительной техники. Они работали в большом вычислительном центре, расположенном в городе, и не успели притерпеться к ежедневным поездкам на тряском ПАЗике.
– Ну, хорошо, если так, а то моим знакомым ты нужен здоровый и с безупречным вестибулярным аппаратом. – кивнул Геннадий Борисович. – Впрочем, всё равно проверять будут, и не единожды даже… Давай-ка сейчас выпьем кофейку, а то меня тоже в машине разморило. Минут пятнадцать у нас есть, как раз поспеем.
И он быстрым шагом направился в угол холла, где рядом с трёхногими круглыми столиками стояли в ряд узкие, со стеклянными дверцами торговые автоматы. В точности, как в кафетерии на втором этаже родного ВУЗа, и тоже, наверное, продают картонные стаканчики с кофе и яблочным соком, бутерброды и сочники с творогом. Димка встал и заторопился за инженером, гадая, кому это он мог понадобиться, да ещё и с исправно функционирующим вестибулярным аппаратом?
Знакомые Геннадия Борисовича проживали в номере ведомственной гостиницы с оригинальным названием «Звёздная». Располагалась гостиница в половине квартала от здания библиотеки; неулыбчивый вахтёр в тёмно-синем кителе и военной фуражке без звёздочки кивнул инженеру, как старому знакомому, а потом долго изучал Димкин студбилет и квиток временного сотрудника – такие выписали каждому из практикантов по прибытии на «режимный объект», каковым являлся и космодром, и сам город Ленинск. Сличение фотографий на документах и оригинала, слегка встрёпанного после стремительного подъёма на четвёртый этаж, поскольку ни один из двух гостиничных лифтов не работал, вахтёра удовлетворило. Он кивнул и, сделав пометку в книге регистрации посетителей, вернул документы законному владельцу. Димку несколько удивило, что вахта здесь расположена в холле четвёртого этажа, а не у входа в гостиницу, где они просто прошли мимо девушки на проходной, поприветствовав её кивками. Может быть, постояльцы, обитающие на этом этаже, относятся к какой-то сверхважной категории, и их покой берегут особо старательно?
– В гостинице, сейчас располагается кадровая служба нового проекта. – объяснил Геннадий Борисович, словно прочитав мысли спутника. – Строители, видишь ли, затянули со сдачей основного здания – это недалеко, в трёх кварталах отсюда, – вот и пришлось распихать часть служб по всему городу. Бардак, конечно, неимоверный, а что делать? Сейчас в городе площадей не хватает катастрофически, а будет ещё хуже – с полноценным запуском программы «космический батут» число работающих на космодроме утроится, как минимум, да и в городе населения прибавится…
С этими словами он остановился перед дверью с латунными выпуклыми цифрами «412» и трижды постучал. Дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина – в тренировочном костюме и домашних тапочках, что мало вязалось с заявлением Геннадия Борисовича насчёт «кадровой службы».
– Принимайте рекрута, господа вербовщики! – жизнерадостно заявил инженер. – Нацедить ему кувшин рейнского, заплатить десять талеров, выдать мушкет с багинетом, обрядить в парик и форменный камзол – и марш-марш под барабан и флейту, на покорение межпланетных просторов!