Этот человек опасен
Шрифт:
С одной стороны мне было это удобно. Если эти подонки расправятся друг с другом, в моем деле кое — что может проясниться. Я терпеливый паренек. Мне могли бы вручить медаль за ожидание многих вещей; денег, девочек, судебного следователя и прочего. Я определенно чувствовал, что за спиной Лакассара стоял кто — то другой, кто дергал за веревочки, истинный хозяин. И этот парень, о котором идет речь — Сигелла, вы можете себе представить…
Так вот, я стоял, прислонившись к колонне, и смотрел, как Миранда перешучивалась с Бонни Малосом, шефом телохранителей Лакассара. Он
Была жаркая ночь. Одна из тех ночей, когда при каждом вздохе думаешь, хватит ли воздуха для следующего. Мой фальшивый воротничок начинал разваливаться. Я мечтал о прохладе, о воде. В зале так было душно! Дансинги всегда душные. Дом был доверху наполнен завсегдатаями ночных коробок: мошенниками, наводчиками, проститутками и тому подобной публикой, которую всегда встречаешь в заведениях подобного типа. И мне казалось, что, по меньшей мере, половина посетителей имеет при себе оружие и отлично умеет им пользоваться.
Я подошел к бару, расположённому в глубине зала, и заказал себе одно виски с содовой.
— У вас здесь очень мило — сказал я бармену, решив выудить у него что-нибудь. Но он, как оказалось, не был расположен к разговору, и я понял, что как источник сведений он будет мне так же полезен, как мигрень лошади. Я покинул это место, вышел на веранду и обошел вокруг дома.
Находящийся позади дома гараж, это ангар, вытянутый в длину параллельно дороге, которая проходит как раз перед таверной. На углу я заметил парня в смокинге и белой фетровой шляпе, который, опершись о столб, наблюдал за дорогой. Во рту у него торчала сигарета.
Такое выражение лица бывает у людей, которые стоят на страже в ожидании неприятностей. Он увидел меня и быстро сунул руку в карман пиджака. Когда так долго, как я, живешь в Америке, такой фокус не проходит незамеченным.
Я бросил свой окурок и направился к нему.
— Как дела, старина? — спросил я. — Нет ли огня?
Я достал из кармана две сигареты и одну дал ему. По глазам его я понял, что этот парень — наркоман.
Он улыбнулся во весь рот, потом достал зажигалку, дал мне прикурить и сразу после этого отвернулся и продолжал наблюдение за дорогой.
— Тебе не нравится там, внутри? — спросил он.
Я потер затылок.
— Там отвратительно. Адская жара. Даже здесь задыхаешься. Странно, что так много людей мучаются там, вместо того, чтобы делать что — то более интересное…
Он посмотрел на меня.
— Это тебе не нравится, паренек? — спросил он. — Тогда что же тебе мешает убраться отсюда?
— Я ничего другого и не желаю, ну а куда пойти? Тебе тоже, похоже, здесь не нравится — заметил я. — Что, если нам отправиться что-нибудь принять?
Он снова сунул руку в карман.
— Послушай, малыш, если я захочу пить, то я достаточно взрослый, чтобы оплатить свой стакан. У меня дела. Я стряхнул пепел со своей сигареты.
— Прошу прощения, старик, я этого не мог знать. Ты кого-нибудь ждешь?
Парень бросил на меня змеиный взгляд.
— Послушай,
Я бросил свой окурок.
— Ладно, ладно. Что бы я ни говорил, это просто так. Не стоит так сердиться. Доброй ночи.
Я осмотрелся, сделал движение, будто собираюсь уходить, но внезапно выдал ему оплеуху между глаз. Он опустился, как цветок. Я поймал беднягу за воротник и поволок внутрь гаража, в темный угол, где прислонил к какой — то машине. Потом обшарил его.
Он носил револьвер «Смит и Вессон», в кобуре под левым плечом, и автоматический морской кинжал с лезвием в 20 см, в кармане брюк болтается небольшая бомба в виде яйца. Арсенал Нью-Йорка может равняться по нему, уверяю вас.
Я прислонил его к стене и стал щипать за ноздри — отличная штука, чтобы привести человека в сознание. Через несколько секунд он замотал головой, потом открыл глаза:
— Хорошо же, маленькая сволочь — пробормотал он — тебе не слишком долго придется ждать. Ты заплатишь за это, подонок. Когда мы с тобой объяснимся, твоя родная мать не захочет обменять тебя за пару стоптанных ботинок. Подожди, Лакассар наложит на тебя руку.
— Помолчи, предложил я ему и влепил по зубам. — Слушай меня. Я не хочу мучить и доставлять тебе неприятности, мне только хочется знать, кого ты ждешь, и предупреждаю, не старайся выкинуть какую-нибудь шутку. Твоя артиллерия у меня в кармане. Ну, а теперь, мой красавчик, договорились, или, может, придется делать тебе массаж ударами английского ключа?
— Минутку — промычал он. — Я хочу только немного подышать воздухом. Ведь можно дышать?
— Я видел, как ты появился, старик, ведь ты из банды Лакассара, не так ли? — ответил я. — Ты считаешь меня настолько глупым, будто я не понимаю, что половина людей в этом бараке — его люди, а? Там есть служащие, которые никогда не обслуживали и вообще никогда не служили, и только ждут, когда что — то произойдет. У метрдотеля раздутая фигура из — за кобуры, которую он носит под левой рукой, а если у бармена не болтается в каждом кармане по «Смит и Вессону», то значит я — индийская принцесса в приступе малярии. Фактически, в нос сегодня бьет странный запах — запах потасовки. Итак, все, что тебе остается делать, это рассказать мне, что ты знаешь, и поторопись, дружок, ибо, в противном случае ты попробуешь английского ключа.
— Проклятие! — выдавал он. — Не вижу оснований, чтобы молчать. Да, сегодня может произойти шум.
— Отлично, — Ответил я. — Мне надо было только убедиться в этом.
Он сделал гримасу, Которая должна была означать улыбку, и спросил: не верну ли я ему его артиллерию. Я попросил его не говорить глупостей, стукнул еще пару раз и потом связал электрическим шнуром, который нашел в углу. После этого сунул ему в рот платок, а его самого поместил в какую — то тачку, у которой не хватало одного колеса. Я подумал, что вряд ли кто-нибудь захочет воспользоваться ею в ближайшие дни.