Этот культ мой

Иванов Павел Викторович

– Сколько потребуется, пацан. Отвечаю, тебе и этой бабе пи####, из-за вас мы из графика выбиваемся.
– кричал первый отморозок.

– Не, ну с бабой то и поразвлечься в машине можно, а этому парню я лично сначала ноги поломаю, а потом прикончу с особой жестокостью.
– ответил второй.

– Опоздали конечно, годика так на четыре. Но вот зачем вам все это? Зачем вы бегаете за какой-то бабой, когда можно было уже самим сбежать?

– Не оставляем свидетелей.
– ответил первый.

– А вы уверены,

что их прям не останется?

– Конечно, мы половину дома уже перебили, а те кто останется будут молчать, если жизнь дорога.

– Даже не представляю, от куда у вас столько уверенности в этом, но мне особо без разницы.

– Ясен хрен, мертвецу без разницы.

– Слушай, а где Горилла?
– начал перешептываться за дверью первый.

– Х#р знает, уже должен был залезть.
– ответил второй.

– А Горилла ваш с дерева упал, ветка под ним обломалась, стервятники уже клюют.
– ответил я, но они похоже пропустили это мимо ушей.

Видя, что жизнь двери подходит к концу, я решил устроить небольшую засаду. Ну как засаду, тут у меня шестнадцати этажная свечка, прятаться некуда, даже пожарные лестницы спилили и разобрали на металлолом, от чего изначально и пришлось мне и той девушке спасаться через балкон.

В этот момент дверь все-таки сдалась под натиском двух накаченных быдланов.

– Э, че? Где они?
– крикнул первый головорез, осматривая крышу.

– Вашу мать, ублюдки, где вы прячетесь?
– сказал второй, выходя вперед.

– Эй, Волк, тут только один вариант остался.
– ответил первый и посмотрел вверх, на козырек входа, где в полный рост и во всей красе стоял я - калека с тростью в полной боевой готовности.

– Ага, ну здорова, бандиты!
– прокричал я, спрыгивая на них, выставив вперед трость.

Чувствую себя мешком с картошкой, летящим с небоскреба, только мой полет закончился тем, что я грохнулся на одного морального урода, тогда как второй успел отпрыгнуть в сторону.

Шмякнулся я хорошо, прилично отбив все свое тело и сломав пару ребер. Из чего плоть этого урода, из камня? Или я на столько хрупким стал, без постоянных тренировок?

Не успел я приподнять голову, как по ней прилетел тяжелый тупой предмет в виде ноги, обутой в кирзовый сапог.

– Ууу, сука… - промямлил я, обмякая на теле верзилы.

– Ни хрена себе, Волк, ты же там не сдох?

– Шутишь что ли? Как буд-то это может мне хоть как-то навредить.
– ответил человек в маске под позывным Волк, после чего скинул мою тушку с себя.

– Ах##ть, этот кривоножка нас провел. Девки тут нет.

– Ну значит закругляемся, нужно будет Горилле по шапке дать, за то что прое##### где-то и цель упустил.
– ответил Волк, вставая.

Кое-как найдя в себе силу я перевернулся на спину, лицом к небу. Кровь приливает к мозгу, в висках стучит и похоже сломанные ребра пробили органы,

дышать становится трудно.

Ненавижу эту жизнь, презираю… После всех моих мучений, после всех стараний, я так и остался ни на что не годным сыном алкаша.

Валяясь в позе разбитой вазы на шифере и с трудом дыша мне больше ничего в голову не приходило, как поносить этого гребанного ублюдка.

Мириады звезд сейчас смотрят только сюда, на эту крышу. Они всегда наблюдают за мной, хоть иногда и делают вид, что это не так. При том каждую ночь с разным выражением на их лица, но... сейчас я не могу разобрать эмоции этих высокомерных ган####в.

[Паранойя]

Когда я родился в семье гребанного алкоголика, избивающего свою жену из-за случайно пролитых ста грамм водки, обвиняющего весь мир в своих неудачах, вы смотрели на это с пох######.

[Эмоции]

Когда я начал заниматься спортом с семи летнего возраста - вы взирали с отвращением.

[Тщеславие]

Когда матушка нашла в себе силы уйти от пьяного маньяка - вы смеялись.

[Опека]

Когда я начал преуспевать в учебе и спорте - вы смотрели с отвращением.

[Надежда]

Когда ублюдочные твари, у которых мой е##### отец занимал деньги и исчез - вы шептались.

[Алчность]

Когда эти мрази пришли взыскать с нас долг этого алкаша - вы улыбались.

[Не справедливость]

Когда... когда мне ломали ноги, а мою маму… нет, не буду даже об этом думать, это слишком больно. Но тогда вы — паршивые мрази смеялись, смеялись словно вам рассказали самую смешную шутку на свете.

[Беспомощность]

А сейчас, сейчас вы… что это за странное выражение на ваших лицах... вы боитесь?

[Страх]

Да, это похоже на страх. Вы трясетесь от ужаса. Что вас, бессмертных ублюдков так напугало?

[Подавление]

Что может напугать что-то вечное и не рушимое?

[Я]

[Я лышу тебя, заблудшая душа]

[Я разделяю твои чувства]

[Я тот, кто тебе поможет взамен на твою помощь…]

[Я...]

Прежде, чем мое сознание затуманилось, послышался выстрел. В кого стреляли? От куда стреляли?

Не считая сломанных ребер, еще большая боль пронзила мою грудь. В меня стреляли, эти ублюдки решили меня все же прикончить более безболезненно и быстро, видать и правда спешат.

От боли я открыл глаза. Мой взор устремился не на двух уродов, стоящих надо мною и явно радующихся, ни на простреленную и истекающую кровью грудь, он устремился на горящее огнем небо.

Небо, в котором эти неисчислимые паршивые звезды убегали... прятались, в ужасе уходили за горизонт, в надежде спастись.

Так вас, паршивые небесные тела, х#р вам...

Мои глаза закрылись. Теперь надеюсь в последний раз.

Или нет?

Следующие события я воспринимал частично и только слухом.