Этот мир не выдержит меня. Том 2
Шрифт:
Алхимичка беззвучно шевелила губами. Для этой женщины я стал настоящим стихийным бедствием — неожиданным, непонятным и чудовищно разрушительным.
В голове, сменяя друг друга, крутились варианты дальнейших действий. До того, как стража вломится сюда, осталось совсем немного времени. Нужно торопиться.
Дверь визгливо затрещала.
— Прошу!
Женщина всхлипнула. Похоже, она уже не совсем понимала, о чём просит: то ли о пощаде для своего «сыночка», то ли о быстрой смерти для него же.
— Прошу...
Я
Барталомея взвизгнула от неожиданности, а затем затараторила, захлёбываясь словами:
— Благодарю! Я не знаю как... Благодарю! Я... Я... сделаю всё!
Я поморщился. Не люблю оставлять за спиной живых врагов, однако алхимичка — человек полезный, а с полезными людьми лучше дружить. И начинать дружбу с убийства её то ли питомца, то ли друга — не лучшая идея. После такого, наше сотрудничество закончилось бы, не успев начаться.
Учитывая те сведения, которые мне стали известны благодаря Хоми, общаться с Барталомеей на языке насилия, угроз или шантажа не имело смысла. От подобного обращения женщина ожесточилась бы или просто спряталась в защитную скорлупу. «Безвозмездное» милосердие без условий и требований в данном случае должно было сработать куда лучше.
А чувство вины, которое обязательно возникнет, когда Барталомея узнает, что едва случайно не прикончила меня, только усилит эффект. Благодарность, «выросшая» на такой плодородной почве, прекрасно мотивирует к искреннему сотрудничеству.
Подняв с пола покрывало, я накрыл им прибитого к шкафу Хоми. Очень вовремя, ведь ровно через миг в лавку вломились стражники.
Доблестные слуги закона в количестве четырёх штук влетели в тёмное помещение и замерли, удивлённые творившимся здесь беспорядком. Из-за перевёрнутой мебели они могли видеть только меня, поэтому именно я и стал тем человеком, на которого они направили свои короткие дубинки, обитые металлом.
Позади «ментов» стоял Марк — он с не меньшим изумлением осматривал устроенной мною погром. После взрыва и скоротечной схватки с Хоми, лавка представляла собой весьма печальное зрелище.
Я бросил быстрый взгляд на женщину. Эмоции на её лице сменяли друг друга с удивительной скоростью: недоверие, непонимание, ошеломление, страх, радость... Вместе с эмоциями менялся цвет кожи. Сперва она темнела от лазурного до тёмно-синего, почти чёрного, а затем быстро светлела до разных оттенков оранжевого.
— Стражники, — прошептала Барталомея через мгновение. — Они обыщут лавку и найдут Хоми... и меня! Они не должны узнать, кто я! У меня имеются небольшие сложности — дело в том, что мой побе... мой отъезд из столицы был сопряжён с некоторыми неприятными событиями...
Женщина сбилась, заметив мою усмешку. Благодаря Хоми, я прекрасно знал, что после этих «неприятных событий» на последнем курсе столичной школы
Кожа Барталомеи вдруг покраснела. Она упрямо сжала губы и едва слышно, но решительно произнесла:
— Я сдамся! Если я сдамся, то они, быть может, не найдут Хоми!
— Сиди тихо, — почти не разжимая губ ответил я. — И сделай так, чтобы они не видели ни тебя, ни твоё чудовище. А со стражниками я разберусь.
— Но как? Или ты собираешься их всех... — во взгляде женщины мелькнул ужас: — Не надо!
— Сиди тихо, — повторил я, перепрыгнув через перевёрнутый комод.
Учитывая, что из оружия у меня остался только клевец, четвёрка стражников могла представлять определённую опасность. Однако убивать их я в любом случае не собирался — это ни к чему. Думаю, со служивыми можно справиться без применения насилия.
— Ты чего тут натворил-то, шельмец? Чуть полгорода не разнёс! — сказал один из стражников, когда я подошёл ближе к ним.
Его скрипучий и будто бы сонный голос я слышал из-за двери. Именно он приказал какому-то Хигсу ломиться в лавку без лишних разговоров.
Выглядел этот доблестный защитник правопорядка под стать своему голосу: расхлябанный, пузатый и с бегающими глазками. Он принял меня за алхимика и, готов поспорить, уже подсчитывал в уме барыш, который можно вытянуть, чтобы решить вопрос без огласки.
— Ох и наделал ты дел, одним-то штрафом теперь не отделаешься! — грозно добавил стражник. — На тебя уже и без того соседи жаловались за то, что девок продажных в чистый квартал водишь и шумом шумишь... Закроют лавку твою, что делать будешь?
Он выразительно посмотрел на меня, предвкушая, как получит неплохую прибавку к жалованию. Я же ответил спокойным и уверенным взглядом. Диалог с подобными «товарищами» нужно вести на своих условиях, иначе не заметишь, как окажешься кругом виноватым.
— Чего молчишь-то? — с лёгким недоумением спросил пузан. Моё поведение вызывало в нём смутное беспокойство. — Был почтенный алхимик, а взамен какого-то юнца прислали...
Второй стражник — тот, что стоял рядом — слегка толкнул коллегу в плечо и указал на клевец, висевший у меня на поясе.
— Это не «Вепрь» часом? — прошептал он. — Не этот ли парнишка висельника нашего в размене одолел?
Помнится, трактирщик упоминал, что городская стража не брезгует захаживать в его заведение — видимо, там-то им и рассказали о моём последнем «подвиге».
— Чего? — взгляд пузана скользнул по мне и на мгновение задержался на моём оружии. — Э-э-э... Ты кто таков-то?
Он сделал шажок назад. Сонливость из голоса пухляша исчезла полностью, уступив место тревоге. Странный юноша с клевцом раскаявшегося на поясе внушал доблестному стражу правопорядка страх. И это было очень хорошо.