Этот мир не выдержит меня. Том 3
Шрифт:
— Что произошло? Нас настигла сила твоего клевца??
Молчун, как водиться, не произнёс ни слова, но было заметно, что его мучат те же вопросы.
В потрясённых взглядах мужчин читалась опасливая насторожённость. Никогда раньше им не доводилось испытывать на себе ничего подобного, и это обстоятельство не на шутку их напрягало.
Я не задумываясь кивнул. Нужно дать хоть какое-то объяснение своим возможностям.
Сабалей с облегчением выдохнул — мой ответ явно его успокоил. Так-то лучше.
— А мы уж подумали, —
— Мрак, — я оборвал этот поток. Отошедший от страха Сабалей снова стал чрезвычайно словоохотлив. — Мрак во мне, я во мраке — так перед смертью сказал один из гвардейцев. Что это значит?
— Глупость, — презрительно скривился мужчина, — вот что означают эти слова. Людскую глупость!
Сабалей попытался горделиво задрать голову, но сразу же ударился затылком об потолок. Тогда мужчина закатил глаза, демонстрируя, что уж он-то давно воспарил надо всеми человеческими недостатками.
— О чьей глупости ты говоришь? — негромко спросил я.
— Не прими эти слова на свой счёт, добрый юноша, — быстро произнёс Сабалей, заметив мой тяжёлый взгляд. — Я говорю о глупости тех недалёких и невежественных людишек, которые поверили сказочкам подземного Короля!
Я вздохнул, подхватил Сабалея под локоть и оттащил ничего не понимающего мужчину туда, где лежали обмотанные «водорослями» гвардейцы. Молчун после секундной заминки последовал за нами.
Тусклый серый свет придавал «нарисованной» мной «картине» дополнительного «очарования». Заметив торчащие из стены каменные шипы, искорёженные тела и кровавые лужи, болтун позеленел и закрыл рот ладонью. Молчун, отшатнувшись, чуть не упал на пол.
Увиденное проняло даже бывших рабов, которые сталкивались с жестокостью почти каждый день.
— Один из этих, как ты говоришь, глупцов, — я указал на мёртвых гвардейцев, — позволил своему товарищу убить себя. А тот, в свою очередь, без сомнений прикончил друга и затем без лишних раздумий пробил собственное горло остриём копья… Если всё это произошло из-за каких-то «сказочек», то я очень хотел бы узнать о них как можно больше.
— Эти люди отравлены… Они отравлены верой!
— Давай-ка поподробнее, — я взялся за ворот ветхой рубахи и придавил мужчину к стене.
— Что ты себе позволяешь, добрый юноша? — дрожащим голосом произнёс Сабалей. — Будь мы в Векреции…
— Знаю, — я перебил мужчину. — Ты уже говорил. И про Векрецию, и про площадь Павших храбрецов, и про то, что там-то мы бы и проверили, чья удача крепче, а чья шпага ловчее.
— У тебя хорошая память, добрый юноша…
— Но плохое терпение, — рыкнул я. — И если ты не расскажешь мне всё, что я хочу знать, то
Я взмахнул клевцом перед носом Сабалея.
— Юности свойственна нетерпеливость, — болтун, проникнувшись серьёзностью момента, судорожно сглотнул. — Я и сам раньше был таковым… Папенька часто говорил, что я тащу шпагу из ножен за клинок, а не за рукоять…
— Подробности твоей тяжёлой молодости меня не интересуют. О каком мраке говорил гвардеец?
— Он говорил о мраке, который живёт в глубине… — Сабалей тяжело вздохнул. — Как я уже сказал, люди Короля заражены верой…
Оказалось, Король как руководитель значительно опередил своё время. Опередил, поскольку раньше других осознал, что управлять людьми куда проще, если предварительно запудрить им головы.
Король цинично подвёл под свою преступную деятельность целую идеологическую базу. Он, по сути, создал вокруг себя что-то наподобие секты — только основой для сплочения выступала не вера в божество, а служение высшей справедливости. Олицетворением которой в нашем бренном мире выступал некий оживший мрак, обитавший на самом дне Древних сводов.
Казалось бы, какая связь может быть между уголовниками, справедливостью и ожившим мраком? Для разумного человека ответ очевиден — никакой. А вот для одураченных Королём всё было совсем не так однозначно — они верили, и их вера, судя по всему, строилась не на пустом месте.
— Пару раз в седмицу они все спускаются в самую бездну — туда, где живёт мрак, — рассказал Сабалей. — Но что там происходит, мне неведомо… Те из нас, кого они иногда брали с собой, назад не возвращались.
Готов поспорить, ничего хорошего на глубине ждать не стоит.
В целом, благодаря такому креативному подходу, Король был для своих людей не только начальником, но и «патриархом». Что хорошо объясняло и то, как ему удавалось так долго удерживаться у власти, и то, почему его бойцы предпочитали смерть плену.
Фанатики — что с них взять.
— Думается мне, — продолжил Сабалей, — там, в бездне, они нашли нечто такое, что вымело из их и без того глупых голов остатки разума. Но это всего лишь теория, версия, предположение… Как я и говорил, те из нас, кто сумел увидеть «оживший мрак» своими глазами, обратно не вернулись.
Я кивнул. Не сказать, что ситуация стала предельна ясна, но кое-какие просветы всё-таки появились.
Мне доводилось иметь дело с убеждёнными сектантами — их трудно сломать, и практически невозможно подкупить или запугать. Однако они всегда крепко привязаны к своему лидеру… Так крепко, что эта привязанность превращалась из силы в слабость.
Как говорил один китайский товарищ, «бей по голове — остальное само развалиться». Если убрать из уравнения Короля нищих, то выстроенная им организация рухнет сама собой. Причём рухнет с шумом.