Этот мир не выдержит меня

Майнер Максим

— Ладно, извини, — едва слышно пробормотал он через пару мгновений. Судя по лицу, это стоило ему немалых усилий.

Не знаю, как он сумел переступить через себя, но я аж чуть не прослезился от умиления. Жаль только, что уже через пару секунд Хольд вернулся к прежнему сварливому тону:

— Мог бы и пораньше явиться! Я чуть не подох здесь, пока тебя ждал!

— Ждал? — усмехнулся я. — Я думал, ты не очень-то рад меня видеть… За еду и одежду, кстати, можешь не благодарить.

— И не собирался, — зловредный старикан принялся за следующий кусок мяса. — Так чего

тебе нужно? Ни за что не поверю, что ты оставил безопасное место и залез в это коттарово логово только ради того, чтобы помочь мне…

— Мне нужны ответы. И ты зря думаешь, что за пределами замка так уж безопасно.

— О чём ты? — нахмурился Хольд, перестав жевать. В его глазах загорелся огонёк беспокойства. — Эльзе и Тори что-то угрожает?

— Возможно…

Я коротко рассказал старику всё, что мне было известно о Вороне и его планах относительно нас, а также упомянул про призму, которую должны доставить баронские гвардейцы, про какой-то пробой и про переговоры с некими морфанами. Хольд слушал очень внимательно, но беспокойство в его глазах вскоре сменилось облегчением — похоже, он предполагал, что нас ждёт совсем иная угроза. Куда более серьёзная, чем какой-то разбойничий атаман.

— Ты боялся чего-то другого? — спросил я напрямую. — Мне будет проще защитить девочек, если я буду знать хоть что-то.

— От того, чего я боюсь, ты их не защитишь, — с горечью произнёс старик. — И хватит об этом. А про Ворона я никогда не слышал и не знаю, зачем мы могли ему понадобиться…

— Догадки, домыслы, предположения?

Хольд покачал головой.

— Что за морфаны, с которыми Ворон хочет заключить союз?

— Подземные существа, — ответил старик. — Странный народ. Жестокие, сильные, но ко всему безразличные… Они редко лезут в дела людей… Не думаю, что какой-то бандит сможет убедить их встать на свою сторону.

Ну, хоть одна приятная новость. У Ворона и так полтысячи бойцов — если бы к ним прибавились ещё и жестокие подземные силачи, то стало бы совсем нехорошо.

— Пробой?

— Не знаю, что это.

— Призма?

Старик пожал плечами.

— Я знаю только одну призму, — сообщил он. — Так называют ремесленный артефакт для поиска зёрен ликвера…

Оказалось, что в некоторых жилах этого магического минерала присутствовали особо концентрированный участки — их-то обычно и называли зёрнами. Такие зёрна бывали разного размера и использовались для создания артефактов, а также при сотворении особо мощных чар. Зачем они Ворону? Чёрт его знает. Придётся спросить у него самого…

— Раз уж речь зашла о магии, — произнёс я, — то, может, объяснишь, почему моё заклинание разрывает огромные камни с чудовищной силой, но вот куда менее прочное дерево просто разламывает на части?

— Заклинание? — Хольд фыркнул. — Заклинание у мастеров! А у тебя только презренная дикая магия…

— Давай обсудим эти терминологические тонкости как-нибудь в другой раз.

Старик недовольно скривился, но всё-таки прочитал мне коротенькую лекцию по теории колдовства. Как выяснилось, эффективность любого заклинания была завязана на целой куче разных параметров

начиная от стихии, которой оперировал мастер, и заканчивая цветом его глаз и сортом пива, выпитого накануне. Однако в моём случае стоило говорить только о «магической власти» и «магическом отказе».

Магическая власть отвечала за мощь заклинания и обычно регулировалась самим чародеем исходя из показателя личной силы. Я контролировать этот параметр не умел, поэтому всегда колдовал одинаково, однако результат всё же очень сильно разнился… Почему?

Ответ таился в параметре магического отказа. Любой объект, любой предмет материального мира, любое живое существо обладали какой-то сопротивляемостью к каждой из колдовских стихий. То заклинание, которое использовал я, принадлежало к стихии порядка и лучше всего воздействовало на камень и металл. На дерево — заметно хуже, а на живых существ и любую жидкость — почти никак.

— Вот поэтому, если хочешь разбивать деревья так же, как камни, то тебе придётся увеличить магическую власть заклинания, чтобы пересилить их магический отказ…

— И как это сделать? — сразу спросил я.

— Очень просто, — старик натянул на физиономию самую противную улыбку из своего богатого арсенала. — Нужно получить печать и стать мастером…

Действительно, ничего сложного. Всего-то надо добраться до академии, прихватив с собой пару центнеров золота — любой дурак справится.

— А лёд? — я указал на разделявшую нас преграду. — Как моё заклинание подействует на лёд?

— На обычный — примерно так же, как на камень, а на этот… Не знаю. Этот лёд создан при помощи чар, поэтому его магический отказ обусловлен не природой вещей, а волей мастера…

— Как всё непросто, — я покачала головой.

— А ты думал, что аколиты в академии годами штаны просиживают? Магия — сложная наука, которой не выучиться за день! Это ты ещё с теорией и практикой магической фокусировки незнаком… Деревья, камни — ерунда! Попробуй зачаровать движущийся объект — вот где требуется настоящее мастерство!

— Да? — удивился я. — А у меня довольно быстро всё получилось…

— Что??? — Хольд завопил так громко, что я даже забеспокоился, не привлекут ли эти вопли внимание других заключённых. — Что значит — получилось???

Я не стал скромничать и рассказал старику, как сбил в полёте стрелу — эта новость повергла его в натуральный шок. На фоне такого удивления остальные мои успехи в колдовстве как-то померкли. Ни сжатие четырёх полос в одну, ни применения заклинания без слов уже не произвели на Хольда особого впечатления.

Он долго смотрел на меня непривычно растерянным взглядом, а потом вдруг закрыл лицо руками. На его больших пальцах виднелись широкие кольца, будто бы сделанные из стекла — раньше таких украшений у Хольда не было. Вряд ли в тюрьме заботились о гламурном виде заключённых, поэтому, думаю, эта «бижутерия» каким-то образом не позволяла использовать колдовство.

Старик вдруг опустил руки и резко подался вперёд. Так резко, что даже коснулся льда кончиком носа. Судя по гримасе, проступившей на лице, это было весьма болезненно.