Этот мужчина
Шрифт:
Мы сворачиваем с дороги, и Джесси ведет нас в прелестное маленькое кафе.
— Тебе здесь понравится. Сядем снаружи. — Он выдвигает для меня большое плетеное кресло.
— А почему мне здесь понравится? — спрашиваю я, усаживаясь на подушку в горошек.
— Они делают лучшие яйца Бенедикт. — Он радостно улыбается, когда видит, как загораются мои глаза.
Как только официантка замечает Джесси во всем его мужественном богоподобии, она устремляется к нему, но он совершенно не обращает на нее внимания.
— Нам две порции
Кажется, она слегка пошатывается. Я смеюсь про себя. Да, точно также он подействовал и на меня.
Она, наконец-то, обретает дар речи.
— К яйцам подать ветчину или лосось?
Он протягивает ей меню, снимая очки, чтобы она получила полное представление о его потрясающем лице.
— Лосось, пожалуйста.
В смятении качаю головой и, пока официантка будет сообщать наш заказ на кухню, решаю проверить телефон. Интересно, как поладили Виктория с Дрю? О Томе я не очень беспокоюсь — он, несомненно, снова влюблен в свою последнюю половинку.
— Белый или зерновой?
— Что? — Поднимаю глаза и вижу, что официантка все еще стоит рядом.
— Хочешь белый хлеб или зерновой? — повторяет Джесси с легкой улыбкой.
— О, зерновой, пожалуйста.
Он возвращает великолепный взгляд зеленых глаз к слабеющей официантке.
— Два зерновых, спасибо.
Сверкнув самой готовой на все улыбкой, она, наконец, нас покидает. Реакция женщины на Джесси напоминает мне о том, сколько их было до меня. От этого я чувствую себя дерьмово. Вел ли он себя так же неразумно и властно со всеми остальными? Господи, держу пари, таких было немного. Кладу телефон на стол и смотрю на Джесси, который, закусив губу, внимательно за мной наблюдает. О чем он думает?
— Как твои ноги? — спрашивает он, но я знаю, не это заставило его закусить нижнюю губу.
— Хорошо, а ты часто бегаешь? — Я уже знаю ответ на этот вопрос. Никто не встает посреди ночи, чтобы пробежать четырнадцать миль, если не относится к этому серьезно.
— Это меня отвлекает. — Он пожимает плечами, с задумчивым выражением лица откидываясь на спинку кресла.
— Отвлекает от чего?
Он не сводит с меня глаз.
— От тебя.
Я усмехаюсь. Сейчас он явно не очень часто бегает, потому что большую часть времени притесняет меня.
— Почему тебе нужно от меня отвлекаться?
— Потому что, Ава... — вздыхает он. — Я не могу держаться от тебя подальше и, что еще хуже, не хочу. — В его тоне слышится разочарование. Он разочарован мной или собой?
Официантка приносит кофе и на секунду задерживается, но не получает благословения еще одной сбивающей с ног улыбки. Джесси сосредоточен только на мне. Его утверждение горько-сладкое. Я рада, что он не может держаться от меня подальше,
— А почему это должно тебя беспокоить? — спрашиваю небрежно, помешивая капучино и мысленно умоляя дать мне удовлетворительные ответы. Проходит несколько мгновений, но он все еще молчит, поэтому я поднимаю глаза. Вижу, как он мучительно терзает губу, а его шестеренки крутятся со скоростью сто миль в час.
Наконец он шумно выдыхает и опускает глаза.
— Меня это тревожит, потому что я чувствую, что теряю контроль. — Он снова пристально смотрит на меня, пронизывая зеленым взглядом. — Чувство потери контроля — это не то, что мне хорошо удается, Ава. Не там, где дело касается тебя.
Ах! Неужели он признает, что абсолютно неразумно помешан на контроле? Совершенно очевидно, что он не справляется, когда ему бросают вызов — я видела доказательства лично.
— Если бы ты был более благоразумен, то не слишком часто терял бы контроль. Неужели ты так поступаешь со всеми своими женщинами?
Его глаза распахиваются, потом сужаются.
— Я никогда не интересовался кем-то настолько, чтобы чувствовать себя так. — Он берет кофе. — Чертовски похоже на меня — найти самую дерзкую женщину на планете, чтобы...
— Пытаться контролировать? — Я поднимаю брови, и он еще больше хмурится. — А как насчет других отношений?
— У меня нет никаких отношений. Я в них не заинтересован. В любом случае, у меня нет на это времени.
— Ты потратил достаточно времени, чтобы уничтожить всех и вся вокруг меня, — выпаливаю я поверх кофейной чашки. Если это не отношения, тогда не знаю, что это такое.
Он качает головой.
— Ты — совсем другая. Я же говорил, Ава, что уничтожу любого, кто попытается встать у меня на пути. Даже тебя.
Это я знаю. Меня уже уничтожили, когда я отказалась остаться дома. Ритуал уничтожения меня несколько отличается от ритуала уничтожения других людей, на чью долю выпало такое удовольствие. На ум тут же приходит бедный кокни. Отношения его не интересуют? И к чему тогда все это?
Наш завтрак приземляется на стол, пахнет божественно. Приступив к трапезе, обдумываю его слова о потере контроля. Решение довольно простое — перестань быть таким неразумным и сложным. Если будет продолжать в том же духе, то свалится от сердечного приступа, вызванного стрессом.
— Почему я так отличаюсь от других? — спрашиваю я тихим голосом.
Он принимается за лосося.
— Не знаю, Ава, — так же тихо говорит он.
— Ты мало что знаешь, не так ли? — Это все, что он, черт возьми, говорит, когда я пытаюсь определить причину его пристрастия к контролю. Я разжигаю «всевозможные чувства». И что мне теперь со всем этим делать?
— Я знаю, что никогда не хотел трахнуть женщину больше одного раза. А вот тебя хочу.
Я в ужасе отшатываюсь, чуть не подавившись куском тоста.