Этот мужчина
Шрифт:
— Ты очень упрямая женщина. Позволь задать тебе тот же вопрос.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю, по-прежнему не поднимая глаза.
— Почему ты пытаешься остановить неизбежное? К чему это, Ава? — Обхватив пальцами мою шею, он приподнимает мне голову так, чтобы я встретилась с его взглядом.
Они тут же поглощают меня. Его губы, приоткрытые и влажные, мятное дыхание проникает мне в нос, пылающие глаза смотрят на меня сверху вниз. Длинные ресницы веером ложатся на скулы, когда он наклоняется так, что губами касается моего уха. Я испускаю тихий вздох.
— Вот оно, — бормочет
Чувствую. Я не в состоянии это остановить. Рациональное мышление уходит в осаду. Я полностью обездвижена. Мозг отключился, а тело берет верх. Пока он губами скользит по моей челюсти, я осознаю, что потерялась — в нем, меня нет. Но тут слышу, как звонит телефон. Не мой, но вторжения достаточно, чтобы вывести меня из транса, в который он меня ввел. О боже, это, наверное, Сара.
Поднимаю руки к его твердой груди и отталкиваю.
— Остановись, пожалуйста!
Он отстраняется и выдергивает телефон из кармана.
— Черт! — Он отклоняет вызов и смотрит на меня. — Ты так и не сказала.
Я поражена своей неспособностью произнести несколько очень простых слов.
— Меня это не интересует, — шепчу я. В голосе звучит отчаяние, и я это знаю. — Ты должен прекратить. Что бы ты ни думал о своих чувствах, что бы ты ни думал о моих чувствах — ты ошибаешься.
Я не упоминаю Сару, потому что это было бы признанием того, что я что-то чувствую, и она — единственная причина, по которой я все останавливаю. Нет, конечно. Очевидная разница в возрасте, тот факт, что на нем написано «сердцеед», и более важное... он изменщик.
Он смеется настоящим заливистым смехом.
— Что бы я ни думал? Ава, не смей выдавать это за плод моего воображения. Я все выдумал? Это мне лишь показалось? Прояви хоть капельку уважения.
— Это ты прояви ко мне хоть капельку гребаного уважения!
— Следи за языком! — кричит он.
— Я попросила тебя уйти, — спокойно говорю я.
— А я сказал тебе: посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня. — Он выжидающе смотрит, будто знает, что я не смогу это сказать.
— Я не хочу тебя, — бормочу я, глядя прямо в его зеленые омуты. Это действительно причиняет мне физическую боль. Я в шоке.
Он резко вздыхает.
— Я тебе не верю, — тихо говорит, переводя взгляд на мои дрожащие пальцы.
Я тут же их убираю.
— А следовало бы, — произношу слова четко, и это отнимает у меня все силы.
Мы смотрим друг на друга целую вечность, но я первая отвожу взгляд. Не могу придумать, что еще сказать, и молча умоляю его уйти, прежде чем пойду по опасному пути, который, как я знаю, он собой представляет. Он в отчаянии проводит рукой по волосам, ругается и выходит. Когда дверь за ним захлопывается, позволяю воздуху ворваться в легкие, и оседаю на стену.
Это было, бесспорно, самое трудное, что я когда-либо делала, но это безумие, потому что, по логике, это должно было оказаться легче легкого. Я даже не могу понять, зачем и для чего все это. Оскорбленное выражение его лица, когда на его требование я ответила, что не хочу его, почти искалечило меня. Мне хотелось закричать: «Я тоже это почувствовала!», — но где бы я тогда оказалась? Я точно знаю где:
Вздрагиваю и иду в душ, довольная тем, что поступила правильно.
Я поставила Джесси Уорда на место и избавила себя от еще одного груза вины. Я буду игнорировать болезненную боль в животе, потому что признать ее было бы тем же самым, как признаться вслух, себе и Джесси, что... да, я тоже это почувствовала.
Глава 7
Я проснулась, а мой будильник еще даже не зазвенел. Глубоко вздохнув, выбираюсь из постели и иду в ванную, чтобы принять душ. Впереди тяжелый день в «Луссо», так что можно начинать. Я ни хрена не спала и полностью игнорирую причину этого.
Мне предстоит провести на ногах весь день, мотаясь по жилому комплексу, чтобы убедиться, что все в порядке, поэтому я надеваю мешковатые рваные джинсы — никак не могу их выбросить, — белую выцветшую футболку и шлепанцы. Собираю волосы в свободный, беспорядочный пучок и молюсь, чтобы позже, когда я буду укладывать их на вечер, они вели себя прилично. Сомневаюсь, что у меня будет время прийти домой и принять душ, поэтому беру свой мини-чемоданчик и загружаю его всем, что мне позже понадобится для душа в «Луссо». Достаю чехол для одежды и укладываю в него вишнево-красное платье-карандаш длиной до колен, аккуратно разглаживаю его, надеясь, что оно не помнется. Наконец, хватаю черные замшевые туфли на шпильках и проверяю, что в портфеле с рабочими материалами есть все, что мне понадобится в «Луссо». Тащиться со всем этим в метро будет неимоверно тяжело, но у меня нет другого выбора, так как машина все еще находится в плену у некоего горячего высокомерного мужчины. Кейт вполне может отправиться в Йоркшир на Марго.
Спускаясь по лестнице, вижу ключи от машины, лежащие на коврике у двери. Итак, этот мужчина пришел в себя и освободил мою машину. Значит ли это, что, придя в себя, он также перестал преследовать и меня? До него дошло? Возможно, так и есть, потому что с тех пор, как вчера вечером он ушел, не было ни звонков, ни сообщений.
Я разочарована? У меня нет времени думать об этом.
— Я ухожу, — кричу я Кейт. — Мою машину вернули.
Она выглядывает из мастерской.
— Отлично, желаю удачи. Я приеду позже, чтобы выпить все дорогое шампанское.
— О, да. До скорого.
Бегу по дорожке и останавливаюсь, когда посреди тротуара вижу разбитый вдребезги дешевый мобильный телефон. Я знаю, откуда он взялся. Спихиваю его ногой в канаву и иду к машине.
О, как же хорошо, что она вернулась. Загружаю вещи в багажник и прыгаю на водительское сиденье, оказываясь за много миль от руля.
Смеясь, двигаю сиденье вперед, чтобы ноги доставали до педалей. Завожу двигатель и чуть не выпрыгиваю из кожи, когда стереосистема взрывается звуками песни группы Blur.