Этот неистовый русский
Шрифт:
Парень вошёл в азарт. Он молотил кулаками воздух. Аркадий уходил. Наконец Алексей не на шутку рассердился, беспорядочно размахивая кулаками, пошёл на Аркадия. Удар. Аркадий ушёл и теперь сильнее ударил противника по челюсти.
Лёшка сел. Он так и не понял, что с ним случилось. Потом поднялся, замотал головой.
— Вот те фунт. Вот это бокс. Да мне бы только научиться! Я тогда…
— Вот для этого мы и собрались здесь, — засмеялся Аркадий. — Ну, друзья, начнём первый урок.
Наверное, ни у одного тренера не было столь старательных учеников.
Аркадий удивлялся. Шутка ли, почти двенадцать часов отработать в депо или на мукомольне, а вечером до седьмого пота заниматься боксом!
Ему очень нравились его ученики. Вот Алексей Чернов. Здоровяк, с прекрасным ударом, с ним поработать как следует и вполне можно выдвинуть на настоящий ринг. А Ваня Сомов, а Стёпа Бородин…
«Если всё будет хорошо, — решил Аркадий, — организую в Смоленске первый рабочий клуб бокса».
А между тем по городу пошли слухи о рабочей дружине. Несколько раз черносотенцы, вооружённые ломами и кастетами, постыдно покидали поле боя.
Однажды Аркадий на острове, как всегда, проводил тренировочные занятия. Надо сказать, что занятия проводились по всем правилам конспирации. Они закидывали сети, несколько человек сидело на берегу с удочками, над костром висел закопчённый котёл с ухой. Комар носа не подточит, рыбалка как рыбалка.
Сегодня Аркадий впервые решил провести вольные бои. Ребята только надели перчатки, как с берега донеслась песня.
— Люблю я летом с удочкой…
Тревога!
Перчатки моментально полетели в кусты. Ребята бросились к костру. Зазвенели бутылки. Алексей растянул меха гармошки. Аркадий сел за этюдник. Затрещали кусты, и на поляну вышли двое. Твёрдые поля котелков, костюмы как с чужого плеча.
— Здравствуйте, господа, рыбалите?
— Есть немного, — Алексей отложил гармошку в сторону, — а вы что ж без снасти?
— Да мы своих ищем.
— А здесь ваших-то нет, — вмешался в разговор Ваня Чернов, — здесь только наши.
— Понятно… Почёт господину живописцу.
— Здравствуйте, — Аркадий встал, вытер тряпкой руки.
— Рисуете?
— Как видите.
— Ну рисуйте, рисуйте, не будем мешать.
И вновь затрещали кусты под тяжестью шагов.
— Ребята, надо менять остров, — сказал Аркадий, — эти двое из полиции.
Пять лет прошло с тех пор, как семёновцы сожгли баррикады на Пресне. Плывёт над Россией зловещая тень Столыпина. Цензура беспощадно душит левые газеты, тюрьмы забиты революционерами. А в Москве подполковник Спиридович создал новую «прогрессивную» организацию «Союз Русского народа». У них программа простая — весь вред на святой Руси от жидов, иноверцев и социалистов. А значит, бей, спасай матушку Русь.
А в городе демонстрации. Лавочники и дворники носят царёвы портреты и иконы, пьяно орут: «Боже, царя храни». Полиция не вмешивалась. Партия официальная. Пусть демонстрируют.
— У нас ведь свобода, —
Внизу со звоном вылетело стекло. Тяжёлые удары гулко разнеслись по дому. Закричала на улице женщина.
— Аркаша! Там эти, с иконами, лавочника-еврея бьют.
Лицо матери бледное, с прыгающими губами, в глазах ужас. Он шагнул к окну. Внизу люди, много, человек двадцать. Картузы, сапоги, бутылки, чубы на потных лбах. А на мостовой лежит, закрыв голову руками, сосед Лазарь Львович, хозяин маленького магазина книг.
Звенят стёкла. Слышно, как бьют сапоги. Гах, гах, гах.
Он как стоял, так и прыгнул вниз, в центр. Не лица — маски. Глаза мутные, звериные оскалы, дух пьяный.
— Назад, сволочи!
— Ах ты, жидовский заступник!
Поднялась рука с ломиком. Он повернулся резко и левой, всем корпусом. Под кулаком что-то хрустнуло. Гулко стукнула голова о мостовую. Теперь к стене. Спину прикрыть. Сбоку кастет мелькнул на солнце, словно головка змеи. Шаг вправо. Удар. Ещё, ещё. Толпа отскочила. Шестеро пластом лежали на земле.
— Что, взяли, сволочи!
А в голове одна мысль: «Вперёд, ты сильнее их!» Он прыгнул и ударил. Раз, другой, третий. Повернулись, побежали, топая сапогами, давясь матерщиной. Всё. Только пальцы ломит очень…
Стук в дверь и звон шпор. На пороге городовой.
— Господин Харлампиев, прошу со мной. Их высокоблагородие пристав Зыкин ждут.
А за столом усатый пристав, рядом изящный поручик в голубом мундире с серебром — жандарм.
— Нехорошо, нехорошо безобразничать, милостивый государь. Кто вам позволил разгонять демонстрацию? Вы посягаете на законы державы Российской. Просим покинуть город, иначе — суд за нанесение телесных увечий.
Вот тебе и поработал дома!
Опять дорога. Ну что ж, на сборы много времени не нужно. Этюдник, краски да маленький чемодан с пожитками.
ЧЕМПИОН РОССИИ
До Сокольнического парка Аркадий доехал на паровом трамвае. Маленький паровозик, смешно свистя, пробирался сквозь осень. Вагон беспощадно трясло на стрелках. Аркадий стоял на открытой задней площадке и слушал, как недовольно бубнит кондуктор. Вот уже полтора года Харлампиев живёт в Москве. Шла первая мировая война. На фронт его не взяли: полицейское свидетельство о неблагонадёжности. Аркадий много рисовал.
Несмотря на войну, спортивная жизнь Москвы оживилась. Два года назад в Сокольниках у ОЛЛС (Общество любителей лыжного спорта) организовался первый в Москве кружок бокса. Аркадий сразу же начал там вести занятия. За два года он организовал несколько показательных матчей, на ринге выступили Кара-Малай, Никифоров, Габриэль, Молоканов, Коновалов, Котельвец, Бессонов.
Кроме ОЛЛС боксом занимались и в тяжелоатлетическом обществе «Санитас». Их тренер и теоретик петербуржец Борис Граве два месяца провёл в Лондоне, где тренировался у бывшего чемпиона Англии Ламберга.