Этот неподражаемый Дживз
Шрифт:
– Дживз, - сказал я, вернувшись домой.
– Я сильно волнуюсь.
– Сэр?
– За мистера Литтла. Я тебе ничего сейчас не стану объяснять, потому что завтра он приведёт к нам на чай своих друзей, и тогда ты сможешь составить о них своё мнение. Я хочу, чтобы ты внимательно наблюдал за ними, Дживз, и сделал бы определённые выводы.
– Слушаюсь, сэр.
– Кстати, насчёт чая. Подай на стол оладьи.
– Да, сэр.
– А также джем, ветчину, булочки, омлет и пять или шесть вагонов сардин.
– Сардин, сэр?
– переспросил Дживз, задрожав с головы до ног.
– Сардин.
Наступило неловкое
– Не упрекай меня, Дживз, - сказал я.
– Это не моя вина.
– Нет, сэр.
– Ну, кажется, всё.
– Да, сэр.
Я видел, что малый явно загрустил.
* * *
Когда ты ждёшь в жизни каких-то больших неприятностей, как правило, всё обходится, но в случае с Бинго и его друзьями этого не произошло. С того самого момента, как он навязался ко мне в гости, я чувствовал, что дело дрянь, и не ошибся. Самым неприятным во всей этой истории был факт, что впервые с тех пор, как я познакомился с Дживзом, я увидел его почти взволнованным. Мне кажется, у каждого человека есть своё больное место, и малыш Бинго ударил по нему Дживза в тот самый момент, когда ворвался в комнату, украшенный шестидюймовой бородой, свисавшей с его подбородка. Я совсем забыл предупредить Дживза насчёт бороды, и для бедняги она была как гром среди ясного неба. Я увидел, как у малого отвалилась нижняя челюсть, после чего он ухватился за стол, чтобы не упасть. Заметьте, я его не виню. Мало кто выглядел омерзительнее, чем малыш Бинго, поросший мхом. Дживз побледнел, но слабость его быстро прошла, и он вновь стал самим собой. И тем не менее мне было ясно, что он испытал сильное душевное потрясение.
Малыш Бинго был слишком занят тем, что представлял меня толпе своих знакомых, и поэтому не обратил на Дживза никакого внимания. Такую коллекцию людей я видел впервые в жизни. Товарищ Батт выглядел как упырь, вышедший из мёртвого леса после дождя; побитый молью - другими словами я не могу описать старика Роуботама; что же касается Шарлотты, глядя на неё, я перенёсся в неведомый мне кошмарный мир. По правде говоря, если б она отказалась от жирной пищи и занялась бы зарядкой по утрам и вечерам, это пошло бы на пользу и ей, и тем, кто с ней общался. А так её было слишком много. Пышные формы. Вежливо говоря, чрезмерная упитанность. Кроме того, быть может, у неё и было золотое сердце, но первое, что бросалось в глаза, были её золотые зубы. Я знал, что малыш Бинго, когда на него находило, мог влюбиться в любую особь противоположного пола, но на этот раз я не находил ему оправданий.
– Мой друг, мистер Вустер, - заключил Бинго церемонию представления.
Старик Роуботам сначала оглядел меня с ног до головы, потом окинул точно таким же взглядом комнату и, насколько я понял, остался недоволен. Само собой, моя квартира не поражает восточным великолепием, но я привык к комфорту, и ему, видимо, это пришлось не по душе.
– Мистер Вустер?
– спросил он.
– Могу я называть вас товарищ Вустер?
– Простите?
– Вы сочувствуете революции?
– Ну, видите ли, не совсем. Понимаете, насколько мне известно, смысл революции заключается в том, чтобы резать таких, как я, а мне такая перспектива не очень нравится.
– Но я склоняю его к этой мысли, - заверил Бинго.
– Я с ним борюсь. Ещё несколько бесед, и он одумается.
Старик Роуботам посмотрел на меня с сомнением.
– Товарищ Литтл обладает даром красноречия, - признался он.
– Я думаю, он говорит просто замечательно, -
– Чай подан, сэр, - сказал Дживз.
– Чай, ребята!
– воскликнула Шарлотта, встрепенувшись, как лошадь при звуках охотничьего рога. Мы сели за стол.
Странно, как человек меняется с годами. Помнится, в школе я душу продал бы за омлет и сардины в пять часов пополудни, но мои дурные привычки прошли с возрастом, и сейчас, должен признаться, я с ужасом смотрел, как сыновья и дочь революции уткнулись в тарелки и принялись поглощать пищу. Даже товарищ Батт временно повеселел и по уши зарылся в омлет, отвлекаясь только для того, чтобы выхлебать очередную чашку чая. В конце концов кипяток закончился, и я повернулся к Дживзу.
– Принеси кипятку.
– Слушаюсь, сэр.
– А? Что такое? Что такое?
– Старик Роуботам поставил чашку на блюдце и сурово на нас посмотрел. Затем он похлопал Дживза по плечу.
– Никакого раболепия, мой милый, никакого раболепия!
– Прошу прощенья, сэр?
– Не называй меня "сэр". Говори мне "товарищ". Ты знаешь, кто ты такой, мой милый? Пережиток обречённой феодальной системы.
– Слушаюсь, сэр.
– Кровь закипает в моих жилах, когда я слышу:
– Не хотите ли сардинку?
– предложил Бинго, тем самым совершив первый разумный поступок за всё время нашего знакомства. Старик Роуботам взял три сардинки и успокоился, а Дживз удалился. Хотите верьте, хотите нет, по его спине было видно, что он чувствовал.
Наконец, когда мне начало казаться, что чаепитие будет продолжаться вечно, я неожиданно понял, что гости собрались уходить.
Сардины и примерно три четверти кварты чая умиротворили старика Роуботама. Он дружелюбно пожал мне руку.
– Я должен поблагодарить вас за гостеприимство, товарищ Вустер, - сказал он.
– Ну что вы! Не за что! Был очень рад:
– Гостеприимство?
– фыркнул товарищ Батт над моим ухом, и мне показалось, у меня лопнула барабанная перепонка. Он угрюмо покосился на малыша Бинго и девицу, которые стояли у окна и хихикали.
– Я удивлён, что кусок не застрял у меня в горле! Яйца! Оладьи! Сардины! Пища, вырванная изо рта голодающих бедняков!
– О, знаете ли! Какая ужасная мысль!
– Я пришлю вам литературу о Деле Рабочего Класса, - пообещал мне старик Роуботам.
– А со временем, надеюсь, я увижу вас на наших сходках.
Дживз пришёл убрать со стола и застал меня среди руин. Хоть товарищ Батт однозначно высказался по поводу угощения, он прикончил всю ветчину, а если б то, что осталось от джема, можно было засунуть в рот голодающим беднякам, они даже не почувствовали бы его вкуса.
– Ну, Дживз, - спросил я, - что скажешь?
– Я предпочёл бы не высказывать своего мнения, сэр.
– Дживз, мистер Литтл влюблён в эту особу женского пола.
– Я понял, сэр. Она слегка шлёпнула его в коридоре.
– Шлёпнула?
– Да, сэр. Игриво.
– Великий боже! Я не знал, что дело зашло так далеко. А как отреагировал товарищ Батт? Или, может, он не видел?
– Он зорко наблюдал за всем происходящим, сэр. Мне показалось, он сильно ревнует.
– Я его не виню. Дживз, что нам делать?
– Не могу сказать, сэр.