Этот неподражаемый Дживз

Вудхауз Пэлем Грэнвилл

– Но, Джордж, старина:

– Спокойной ночи.

– Но послушай, Джордж, дружище!

– Ты не уловил моей последней фразы. Я сказал "спокойной ночи". Вы, праздные богачи, может, и не нуждаетесь в сне, но мне завтра утром надлежит быть бодрым и весёлым. С богом!

У меня возникло такое ощущение, что меня все бросили. Мне стало так тоскливо и одиноко, что я не выдержал и постучал в дверь к Дживзу. Я редко так поступаю, но сейчас я решил, что мне необходима поддержка и Дживзу следует подбодрить своего молодого господина, даже если это нарушит его сладкий сон.

Дживз вышел ко мне в

длинном коричневом халате.

– Сэр?

– Прости, что разбудил тебя, Дживз, но у меня куча неприятностей, и я не знаю, как выкрутиться.

– Я не спал, сэр. Перед сном я всегда читаю несколько страниц какой-нибудь познавательной книги.

– Прекрасно! Я имею в виду, если ты только что упражнял свои мозги, тебе легче будет решить всякие сложные проблемы. Дживз, мистер Бассингтон-Бассингтон записался в актёры!

– Вот как, сэр?

– Ах! Тебя не потрясло это известие? Ты просто не знаешь, в чём тут дело! Понимаешь, вся его семья категорически возражает против его выступлений на сцене. Я не оберусь неприятностей, если он станет актёром. И, что самое важное, тётя Агата обвинит меня во всём, что произошло. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Безусловно, сэр.

– Ну, ты можешь придумать какой-нибудь способ, чтобы остановить его?

– Должен признаться, в данный момент нет, сэр.

– Тогда думай, Дживз, думай!

– Я сделаю всё, что в моих силах, сэр. Я могу быть чем-нибудь ещё вам полезен?

– Надеюсь. Если ещё что-нибудь случится, а просто не выдержу. Это всё, Дживз.

– Слушаюсь, сэр.

И он удалился к себе.

ГЛАВА 10

Лифтёру неожиданно везёт

Роль, которую старина Джордж написал для придурка Сирила, умещалась на двух машинописных страницах, но безмозглый тупица, видимо, решил, что будет играть Гамлета, и зубрил её на разные лады с утра до вечера. Мне кажется, первые несколько дней он читал мне текст не менее двух десятков раз. Почему-то он вбил себе в голову, что я отношусь к нему с почтительным восхищением и готов поддержать его во всех начинаниях в любую минуту. Всё время думая о том, что скажет мне тётя Агата, и одновременно выслушивая по ночам излияния Сирила, я превратился в тень самого себя. Дживз продолжал держаться от меня, так сказать, на почтительно-вежливом расстоянии из-за лиловых носков. Такая обстановка кого угодно могла состарить в считанные дни, а о joie de vivre нечего было и думать.

Вскоре пришло письмо от тёти Агаты. Примерно на шести страницах она описывала чувства отца, когда тот узнал, что Сирил собирается стать актёром, и ещё на шести страницах вкратце излагала, что она скажет, подумает и сделает, если я не сберегу Сирила от дурного влияния театральных кругов, пока он находится в Америке. Письмо пришло днём, и, прочитав его, я ещё раз убедился, что послания тёти Агаты нельзя держать в секрете. Я находился в таком состоянии, что, не нажимая на кнопку звонка, бросился на кухню, хрипло призывая Дживза на помощь. Рывком открыв дверь, я неожиданно увидел, что попал на чаепитие. За столом сидели печальный тип, скорее всего камердинер, и мальчик в брюках и курточке.

Печальный камердинер пил виски с содовой, а мальчик уплетал джем.

– Э-э-э, послушай, Дживз, -

сказал я.
– Прости, что нарушил твой покой, и приятного аппетита, но:

В этот момент мальчик скосил на меня один глаз, и я почувствовал, что мне пронзили грудь. Это был холодный, тяжёлый, обвиняющий во всех смертных грехах взгляд, от которого хочется проверить, правильно ли завязан галстук. Он был довольно полным ребёнком с кучей веснушек на лице, измазанном джемом.

– Привет, привет, привет!
– сказал я.
– Что?
– Ничего другого мне в голову не пришло.

Паренёк посмотрел на меня, как на ненужное пополнение, которое принесла кошка, нагулявшись по крышам. Может, я тайно понравился ему с первого взгляда, но он явно дал мне понять, что был обо мне самого невысокого мнения, которое не могло измениться после нашего знакомства. Видимо, я пользовался у него таким же успехом, как остывшее жаркое.

– Как тебя зовут?
– спросил он.

– Меня? О, Вустер, знаете ли.

– Мой папка богаче, чем ты!

И, сказав обо мне всё, что хотел, он вновь уткнулся в джем, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я повернулся к Дживзу.

– Послушай, Дживз, ты не мог бы уделить мне минутку? Я хочу кое-что тебе показать.

– Слушаюсь, сэр.

Мы прошли в гостиную.

– Кто твой маленький друг, Дживз?

– Молодой джентльмен, сэр?

– Довольно смелое высказывание, но я тебя понял.

– Надеюсь, я не позволил себе вольность, угостив его чаем, сэр?

– Конечно, нет. Если тебе нравится проводить время подобным образом, я ничего не имею против.

– Я случайно встретил молодого джентльмена вместе с камердинером его отца, которого когда-то близко знал в Лондоне, и поэтому осмелился пригласить их обоих на чай.

– Хватит об этом, Дживз. Лучше прочти письмо.

Он просмотрел его за несколько секунд.

– Весьма неприятно, сэр, - сказал он, как будто я сам этого не знал.

– Так что же делать?

– Возможно, со временем мы найдём ответ, сэр.

– А может, не найдём?

– Всё может быть, сэр.

На этом месте нас прервал звонок в дверь. Дживз мгновенно исчез, и через минуту в гостиной появился Сирил, как всегда весёлый и жизнерадостный.

– Послушайте, Вустер, старый пень, - сказал он.
– Мне нужен ваш совет. Я имею в виду свою славную, добрую роль, знаете ли. Во что мне одеться? Я хочу сказать, действие происходит в своего рода отеле, примерно в три часа пополудни. Что мне надеть, как вы думаете?

Я не был расположен обсуждать костюмы, которые надлежит носить джентльменам.

– Посоветуйтесь с Дживзом, - предложил я.

– Что за славная, добрая мысль! Где он?

– Скорее всего на кухне.

– А где ваш славный, добрый звонок? Я нажму на кнопку, да? Нет?

– Действуйте.

Дживз вплыл в комнату.

– О, Дживз, послушай, - бодро произнёс Сирил.
– Я хотел перекинуться с тобой парой слов. Понимаешь: Привет, это кто?

Только теперь я заметил, что полный ребёнок просочился в гостиную вслед за Дживзом. Он стоял на пороге, глядя на Сирила так, словно его худшие опасения подтвердились. Наступило молчание. Мальчик впился в Сирила взглядом и примерно через полминуты вынес вердикт: