Этот путь для савана

Чейз Джеймс Хедли

Она решительно поднялась.

— Мне нечего вам рассказать. Если вы не возражаете, я пойду к себе. На солнце слишком жарко.

Она повернулась к нему спиной и, не оборачиваясь, быстро пошла в дом. Конрад смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, все более наполняясь бессильным отчаянием.

Глава 8

Долорес чувствовала, что мысли Головича где-то блуждали. Он был не так рад видеть ее, как, казалось, должен был быть рад. Она выбрала низкое кресло и

села в него, умышленно выждав время, чтобы одернуть юбку. Она увидела, что его глаза метнулись к ее коленям, и позволила им некоторое время полюбоваться, прежде чем закрыла их рукой.

— Ну, есть что-нибудь от Джека? Голович покачал головой.

— Ничего.

Он согнул широкую спину и думал, а не опасно ли будет подойти к ней и поцеловать ее. Но он не знал, где находился Сейгель, и боялся, что тот может неожиданно войти. С сожалением он решил остаться на месте.

— Я хочу, чтобы он дал знать о себе. Мне не нравится такое положение, когда я не знаю, где он.

— Но вы действуете очень хорошо, не так ли, Эйб? — спросила она задумчиво, глядя на него. — Ты не волнуешься?

— Конечно, волнуюсь, — резко сказал он. — А кто бы не волновался? Даже Джек забеспокоился бы, имея все это на руках. Если бы только добраться до этой девчонки!

Долорес быстро решила, что она не хочет слышать ни о девчонке, ни о планах Головича. Чем меньше она будет знать, тем меньше опасности, если Голович совершит ошибку.

— Ну, не волнуйся, — сказала она. — Я уверена, ты все уладишь, дорогой:

— Она положила ногу на ногу. — Я только пришла узнать, нет ли вестей от Джека. — Она открыла сумочку, заглянула в нее и нахмурилась. — У меня, кажется, мало денег. Джек не говорил тебе обо мне?

Голович покачал головой.

— Нет, не говорил. Я думаю, он забыл, но мы все уладим, Долли. Сколько тебе нужно?

— Это будут твои деньги? — Она смотрела на него, широко открыв волнующие глаза. — Я не знаю, могу ли я позволить тебе…

— Ну, Долли, давай без глупостей. — Он вынул бумажник и положил на стол пачку банкнот. — Пять сотен хватит?

— Конечно. — Она поднялась и подошла к столу. — Эйб, дорогой, ты так мил со мной. Я не знаю, что бы я делала без тебя.

Он ощутил исходящий от нее тонкий аромат духов и почувствовал, как во рту стало сухо от возникновения желания. Когда она наклонилась, он увидел ее грудь, колыхавшуюся под мягкой тканью ее платья.

Он наполовину поднялся на ноги, лицо его налилось кровью, глаза заблестели, но в этот момент открылась дверь и вошли Сейгель с Феррари.

Долорес взяла банкноты и положила их в свою сумочку. Она даже не обернулась. Ее лицо было спокойно, глаза смеялись, видя как Голович пытается контролировать свои чувства.

— Прошу прощения, — сказал Сейгель, — я не знал, что вы заняты.

— Я уже ухожу, — сказала Долорес. — Она повернулась к ним и улыбнулась. Ее глаза столкнулись со взглядом глубоко посаженных глаз, и улыбка

ее погасла.

— Мне нужно было только немного денег. — Никогда в жизни она ни перед кем не смущалась, но страшный взгляд этого карлика, который, казалось, глазами раздевал ее, был пугающим.

— Входите, входите, — сказал Голович, стараясь говорить радушно. — О'кей, Долли. Если тебе еще что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, пока не вернется Джек… »

Долорес кивнула и пошла к двери. Она должна была пройти мимо Феррари, но инстинктивно сделала полукруг, чтобы обойти его.

Феррари еще раз окинул ее оценивающим взглядом. Его глаза задержались на ее длинных ногах, затем он потер пальцем нос.

Когда дверь за Долорес закрылась, он спросил:

— Кто это такая?

— Это миссис Маурер, — ответил Сейгель. — Вы не знали? Феррари поднял брови, затем подошел к креслу у стола и сел. Он поизвивался в нем, пока его ноги не оказались в нескольких дюймах от пола.

— Смотри-ка, Маурер заботится о своих ночах так же, как и о днях, — сказал Феррари и его тонкий рот скривился в плотоядной улыбке.

— Какие новости? — резко спросил Головин. Его лицо пылало.

— Новости? — переспросил Феррари, глядя на него. — Все хорошо. Сегодня ночью Вайнер будет прикончен. — Он почесал своей клещеподобной рукой в паху. — В десять.

Сейгель и Голович уставились на него.

— Вы не шутите? — беспомощно спросил Сейгель. Феррари проигнорировал вопрос.

— Это будет приятная, спокойная работа, — сказал он, явно довольный собой. — Одна из моих лучших работ.

— Как вы это сделаете? — тихо спросил Голович.

— У меня будет помощь изнутри, — объяснил Феррари. — Это главное. Я убедил сержанта О'Брайена помочь мне.

— О'Брайена? — воскликнул Голович, наклоняясь вперед. — Но вы не должны ему доверять. Мы никогда не имели с ним дела!

Феррари улыбнулся.

— Видимо, вы просто не смогли отыскать его слабое место. У каждого человека есть слабость. У сержанта есть сын. Он очень привязан к нему. У меня тоже есть сын, и я знаю, что сыновья особенно дороги отцам, иногда дороже, чем матерям. Человеку свойственно думать о том, что когда он умрет, имя его будет продолжать жить. О'Брайен — не исключение. Поэтому он и согласился помочь.

— Черт меня побери! — воскликнул восхищенный Сейгель. — Я даже не знал, что у него есть сын.

— Это будет несчастный случай? — с беспокойством спросил Голович.

— Конечно. Вайнер утонет в ванной. Он поскользнется и неудачно упадет. Подходит?

Лицо и голос Феррари были так хладнокровны, что Голович и Сейгель обменялись тревожными взглядами.

— Прекрасно, — сказал Голович. — Значит сегодня ночью?

— В десять. Вайнер принимает ванну перед сном. Это вошло у него в привычку.

— Но как вы проникнете в ванную? — спросил Сейгель. — Я думал, там хорошая охрана. Феррари пожал плечами.