Этвас
Шрифт:
– Ты собаку на одну ступень с человеком не ставь, – снисходительно кивнул Стас. – Пёс это пёс, и мозг у него проще. Хотел, не хотел… Он об этом не думал. Ему делали больно – он ответил агрессией. Закон противодействия изучали ведь! В природе, как в физике, ясно тебе, темнота бескультурная?
– Ты опять?! – окончательно взъярилась Лика и шмякнула Стаса по спине рюкзаком.
– Осторожно, надорвёшься, – тот аккуратно взял рюкзак и повесил себе на плечо. – Тебе ещё зачёт по физре сдавать. Пошли уже. Так и быть, до дома доведу, раз барышня гневается. А то встретишь ещё какого-нибудь хулигана, жалко же парня, сгинет бесславно
Лика вздохнула, слепила снежок, бросила и промахнулась. И они дружно зашагали по тёмной февральской улице, освещённой жёлтыми глазами фонарей.
Глава 2
О Маккее Лике рассказала мамина знакомая, медсестра Вера Николаевна. Она часто приходила к маме в гости – делала уколы, ставила капельницы, когда в семье болели. С мамой Вера Николаевна училась ещё в одном классе, тогда и подружились. Совсем разные, они понимали друг друга с полуслова.
Ликина мама очень энергичная и красивая. Такая не просто коня остановит, а табун укротит, если надо будет. А Вера Николаевна скромная, незаметная. Всю жизнь она работала в детской больнице – медсестрой. И очень жалела своих маленьких пациентов. Покупала им какие-то игрушки, вещички. Брала у Лики её книжки – яркие, дорогие, – чтобы почитать в палате. Детвора отвечала ей тем же, отчего Вера Николаевна никогда не могла вовремя уйти домой со смены.
В её жизни было большое горе: умер единственный сын Костя. Лика немного помнила его. Костя старше её – темноволосый, серьёзный мальчишка. Он редко улыбался, но был очень добрым. Костю сбила машина – и он в тот же день умер в реанимации, в той больнице, где работала Вера Николаевна.
Горе по-разному входит в жизнь людей. И редко кто может потом выпроводить его за дверь и жить так, словно ничего не случилось.
Вера Николаевна не смогла поверить в то, что беда произошла по-настоящему. Ей казалось, что Костя жив, лишь уехал. Что настанет день, и он вернётся, повзрослевшим и таким же родным. И она не просто ждала, а искала сына. В каждом тёмноволосом мальчишке, а их в больнице было немало…
Один из мальчишек и рассказал Вере Николаевне о питомнике «Друг человека». Питомник появился недавно. Его создали студенты местного университета во главе с преподавателем Сергеем Ивановичем, которого прозвали Догом – за высокий рост и низкий, немного лающий голос. Сюда приносили собак, найденных во дворах и на дорогах. Искалеченных, больных, озлобленных. У многих собак были свои истории – как правило, псы страдали от жестокости глупых и пустых людей. Были и те, у кого, как и у Норта, хозяев отняло время. Или безымянники – чья история так и осталась неизвестной.
Собак лечили и открывали чистые страницы их жизни. Те, кто натерпелся зла от людей, поначалу трудно привыкал к ласке и добру. Но время делало своё дело – и потихоньку обитатели приюта снова обретали веру в человека.
Вера Николаевна хотела взять в приюте щенка, но не нашла – там были только взрослые собаки. Тогда она стала приходить сюда по субботам – приносила кое-какую еду, мелкие игрушки. Как раз в субботу сюда приходили волонтёры – старшеклассники и студенты, которым разрешали гулять с некоторыми собаками. И Вера Николаевна подметила, что одного пса – огромного, чёрного, с небольшим ожогом на морде – волонтёрам никогда не доверяли.
Это и был Маккей. В приюте он жил почти год, но нисколько не изменился за это время.
От
Хозяин хотел вырастить грозного сторожевого пса. Но не умел и не хотел ни полюбить, ни воспитать малыша. А потому неоткуда было взяться и терпению – главному условию воспитания. Щенок с детства знал, что такое побои по причине и без. А в плохие дни, когда к хозяину заходили гости и из окон сильно несло водкой, в Маккея летели пустые бутылки.
Бывало, пса стравливали с другими собаками. Правда, это прекратилось, едва стало ясно, что подросший Маккей силён и грозен. В ярость он приходил моментально, а в бою не щадил ни себя, ни противника. И, глядя на это, хозяин начал задумываться о том, не податься ли с Маккеем на собачьи бои. Он не учёл одного: собака должна относиться к хозяину как к безоговорочному вожаку. Но что-то не так было в сложном механизме взросления Маккея. Нарушились, скрипели невидимые шестерёнки. Из признанного вожака хозяин незаметно превратился в кого-то другого… И однажды, когда пьяный хозяин с дружками подошли слишком близко, намереваясь снова бросать бутылки, Маккей прыгнул. Старая цепь не выдержала веса пса и лопнула.
Молча, молниеносно тяжёлое тело обрушилось на противника, сбило с ног. Страшные волчьи зубы впились в руку, которой мужчина едва успел прикрыть горло.
Подоспели дружки, на голову и тело чёрного пса посыпались удары. Что-то острое проткнуло бок. Ухо опалила боль, которую может причинить только огонь, – кто-то включил зажигалку и сунул прямо в шерсть пса.
Слепая ярость придала сил, и Маккей молча, тяжело отпрянул от врага, круто развернулся и умчался.
А спустя несколько дней студенты нашли его неподалёку от университета – с порванным боком, мелкими колотыми ранами, с обожжённым ухом Маккей лежал на весенней земле и тяжело дышал. Кто-то из ребят узнал собаку, ведь пёс жил неподалёку от университета и в хорошие времена гулял с хозяином по «дороге жизни» – так студенты называли аллею к главному корпусу.
Раненого пса хотели отнести в приют. Но даже ослабевший, Маккей был неприступен. Он поднял голову и молча показал зубы.
Тогда вызвали Дога. Сергей Иванович пришёл с носилками, ремнями и какой-то странной трубкой. Студенты недоумённо косились на неё: это ещё зачем?
В трубке оказался шприц – изобретение одного ветеринара. Маккей даже зубы показать не успел – Дог поднёс трубку ко рту, дунул – и тонкая иголка вонзилась псу в бок. Голова Маккея отяжелела, он опустил её на молодую траву и закрыл глаза. А когда открыл – уже находился в вольере питомника «Друг человека».
Теперь жизнь Маккея пошла по-новому. К вольеру часто подходили люди. Их голоса разительно отличались от тех, что пёс слышал прежде. От людей никогда не пахло водкой, а чаще – чем-то вкусным. Рыжая девушка в смешной косынке палочкой проталкивала в окошко вольера миску с едой. Чаще всех приходил Сергей Иванович. Подолгу стоял у вольера, разговаривал. Странный, немного лающий голос Дога обычно разносился по всему приюту. Но в минуты, когда Сергей Иванович работал с Маккеем, он говорил тихо – так, чтобы слышал лишь пёс.