Этюд со смертельным исходом (сборник)
Шрифт:
Так, наверное, ответил бы на вопрос коллеги майор Рябинкин. Мог бы ответить. Но не стал…
— Да, прошу! Проходите, присаживайтесь… Кофе?
— Спасибо, с удовольствием, — первый из вошедших сунул руку во внутренний карман пиджака, но в то же мгновение замер — в ближайшем углу кабинета зарычал, оскалившись, огромный мраморный дог.
— Сидеть! Свои… Простите великодушно — время такое. Приходится беспокоиться о безопасности, — Эдуард Михайлович Крамской ухмыльнулся, наслаждаясь произведенным
Здоровенный, под стать собаке, телохранитель принял четвероногого коллегу на короткий поводок, и они молча исчезли за дверью.
Переведя дух и уважительно покачав головой, посетитель закончил начатое движение — на свет появилось темно-красное удостоверение с гербом.
— Беляев Александр Борисович. Региональное управление по борьбе с организованной преступностью… А это мой коллега из госбезопасности.
Его спутник, смуглый мужчина с тяжелым подбородком и явственной лысиной, также продемонстрировал запечатанные в потертую кожу «корки» — хозяин заметил, что его удостоверение «по-комитетски» пристегнуто к карману цепочкой.
— Александр Ибрагимович.
— Очень приятно, — отмахнулся от предъявленных документов Крамской. — Мне звонили… Чем обязан?
— Видите ли, Эдуард Михайлович… — начал Беляев, погружаясь в бежевое кресло, обшитое кожей. — Мы, к сожалению, редко появляемся, чтобы сообщить кому-нибудь нечто радостное…
Ожил пульт на столе:
— Все готово.
— Хорошо. Несите.
На пороге возникла одетая в строгое темное платье женщина лет пятидесяти с великолепной фигурой и умным запоминающимся лицом. Ловко сервировав столик, она вопросительно посмотрела на хозяина.
— Благодарю вас. Мы сами, — отпустил ее Эдуард Михайлович.
Когда дверь за секретаршей закрылась, он утвердительно кивнул в ответ на изумленный взгляд Беляева:
— Да. Это она.
— Однако! — повернулся сыщик к своему спутнику. Тот, судя по всему, тоже узнал Марию Мягкову — звезду экрана, заслуженную артистку страны, прекрасную Ассоль семидесятых и роковую героиню русской классики в сериалах эпохи ранней перестройки…
— Недавно пришлось дать отпуск на неделю — приглашение пришло на кинофестиваль в Венецию… Ну и оплатил, конечно! — барски похвастался хозяин.
— Сколько же ей сейчас? Подождите-ка…
— О-о! Женщины не стареют — они увядают, как говорит мой парикмахер…
— Интере-есно! — протянул Беляев, предвкушая вечерний рассказ жене. — Как же…
— Все просто. Перефразируя известную мудрость — слава приходит и уходит, а кушать хочется всегда! Я плачу ей в тридцать раз больше, чем сможет любая киностудия. Да и работа не пыльная… Ей хорошо — и мне лестно, не так ли?
— Александр Борисыч! Давайте к делу… — на мгновение Крамскому показалось, что в голосе «комитетчика» прозвучал отголосок профессионально скрываемой неприязни.
— Да-да! К делу…
Беляев
— Эдуард Михайлович! Полагаю, вы не удивитесь, услышав от меня, что у вас есть враги?
— Правильно полагаете.
— И что в связи с решением вопроса о Южной губе их меньше не стало?
— Я не склонен драматизировать ситуацию…
— Хочется надеяться. Однако поверьте, мы не стали бы без крайней необходимости беспокоить вас — человека, не последнего в российском бизнесе, известного и, следовательно, в высшей степени занятого.
Беляев говорил безукоризненно вежливо, но твердо, как человек, хорошо знающий, что и зачем он делает.
Крамской кивнул:
— Слушаю вас.
— Скажите, договор о бессрочной аренде земли на побережье Южной губы был заключен вами с областной администрацией?
— Да. В июле позапрошлого года… Обе стороны действовали в пределах своей компетенции, это подтвердил суд…
— А арбитраж?
— Видите ли… Собственно, если вас опять прислали по этому поводу… — лицо Эдуарда Михайловича приобрело откровенно брезгливое выражение.
— О, не беспокойтесь! Мы не по этому департаменту. Дело в другом… Вы собирались создать что-то вроде «Диснейленда» прямо тут, под боком…
— Почему «собирался»? Собираюсь! И уже делаю. И буду делать! — Крамской не мог разговаривать на эту тему спокойно — речь шла о реализации его мечты, затеи не только престижной и прибыльной. — Вот у вас есть дети?
— Да. Сын.
— Это же не для меня, не для вас — для него! Поймите, что…
— Мы отвлеклись, — негромко перебил Крамского молчавший до того третий участник встречи Александр Ибрагимович.
— Хорошо… — кивнул Беляев. — Но в октябре прошлого года принимается правительственное решение о строительстве нового порта, призванного компенсировать потерю гаваней «ближнего зарубежья». И место определяется — Южная губа. Так?
— Так, — неохотно согласился хозяин. — Но по существующему законодательству…
— Да, я читал. Вы обратились в суд, потом были арбитражи, протесты, какие-то иски, кассации. Черт ногу сломит — я не вдавался в подробности, но при существующем бардаке в законодательстве и судах… Короче, как я понял, пока вы сами не откажетесь от права на аренду, там порт никто строить не будет, верно?
— Ну уж, вы прямо совсем меня собакой на сене изобразили! — развел руками Крамской. — Право собственности субъектов Федерации…
— Умоляю! Не надо! У меня от своих проблем голова пухнет…
— Хм. Тогда мне не совсем ясно…
— Эдуард Михайлович! Если я не ошибаюсь, сооружение порта поручено концерну «Росморинженерия»?
Ему выделены правительственные кредиты — валютные, рублевые? Налоговые льготы, таможенные? «Под порт» — так?
— Совершенно верно.
— И из-за вашего, так сказать… упорства все это «повисло»?