Этюд со смертельным исходом (сборник)
Шрифт:
— Разумеется, — ответил человек, известный в определенных кругах под кличкой Пинкертон. И с гордостью хорошо выполнившего свою работу профессионала пояснил: — Мы пока с вами в холл вышли — ассистент его и сунул. Дело техники!
— А в дипломат кто лазал? В поезде?
— Да никто! Вы же мне на слово поверили насчет экспертизы… Да, кстати! Вы сейчас пытаетесь засечь мой номер… Зря! Зря, батенька — я ведь об этом раньше вас побеспокоился, так что не забивайте себе голову.
Крамской увидел, как сидящий рядом с
— А почему ты все-таки позвонил? Покрасоваться захотелось?
— Как не стыдно! Разве ж я такой? — голос Беляева-Пинкертона звучал укоризненно. — Просто даю вам возможность чуть успокоиться, не наделать глупостей… Давайте расстанемся как интеллигентные люди, а?
— Сволочь ты… ладно! Значит, вы ему отдали документы, кассету…
— Бизнес! На что б я жил, если бы не было таких, как вы?
— Сколько тебе заплатили? — спрашивать дальше смысла не было, но Крамской почему-то оттягивал окончание разговора…
— А что? A-а! Перекупить хочешь?
— Допустим.
— Извини! Честь дороже… Ну — бывай! Надеюсь, не встретимся.
Бизнесмен положил рассыпавшуюся короткими гудками трубку:
— Да-а… Дела!
Ситуация, в общем, была ясна. Только что он собственными руками на глазах у целой кучи официальных лиц и, можно сказать, широких масс общественности строго в соответствии с законом оформил сделку — пусть несколько неожиданную для всех, но… не более того. Попытаться поднять шум? Устроить скандал? А с чем? С сомнительными ксерокопиями несуществующих документов? Да еще таких, которые его же самого вываляют в дерьме? Смешно…
Выглядеть дураком не хотелось.
А здорово негодяи разыграли шоу с арестом Демидова!
Талант.
— Что делать будем?
Бородач хмуро пожал плечами:
— Не знаю… Как прикажете.
Крамской на мгновение прикрыл глаза. Выдохнул, встряхнулся:
— Так!
Приняв решение, он показал на вываленный на стол «реквизит»:
— Это все собери. На память! Далее. Займись прессой — заткни им пасть, наплети какой-нибудь ерунды… Да хоть денег дай! Пять минут — потом возвращайся — домой поедем. Понял?
— Будет сделано, — бородач кивнул. Выходя, обернулся: — Это правильно, босс. Жизнь не кончается, будет возможность рассчитаться. Я найду этого… Из-под земли достану! А что касается Демидова…
— Иди, бли-ин! Иди… — Крамской с трудом удержался, чтобы не швырнуть об стену еще что-нибудь тяжелое.
Здесь было еще холоднее, чем внизу, на улицах. Ветер с воем гнал по металлической кровле широкие полосы снега, то собирая его в сугробы, то скидывая на головы редких прохожих.
На человеке, примостившемся у крохотного чердачного окошка, было надето много: теплое белье, тельняшка, легкий джемпер, свитер водолазного образца, ветровка… Засаленный ватный костюм дополняли солдатская ушанка и
Но все это не давало достаточной защиты от мороза.
Человека не беспокоило собственное здоровье — он тревожился, что переохлаждение может повлиять на качество порученной ему работы. Он был очень добросовестным исполнителем.
Согнав примерзшую на реснице слезинку, человек вновь приник к винтовочному прицелу. Мощная оптика позволяла рассматривать в мельчайших деталях великолепную отделку анфилады, соединяющей Ореховый зал с тем кабинетом, куда только что вернулся бородач. Но снайпера не интересовали гобелены и позолоченная лепка. Он ждал…
Вот открылась дверь милицейского пикета, и Крамской — человек знал его по фотографии — двинулся стремительной походкой, не оборачиваясь на спешащего за ним начальника службы безопасности. Первый зал, второй… Если налево — служебный выход. Прямо — туда, где ждут не дождутся жадные до сенсаций корреспонденты…
Крамской повернул налево, и человек с облегчением оторвался от окуляра. «Заказ» был сделан четко — стрелять только в случае попытки объекта все-таки обратиться к прессе.
Исполнитель не любил бессмысленных убийств. И был рад, что бизнесмен принял правильное решение. Решение, которое спасло ему жизнь.
— Я рад, что обошлось без скандала, — не поворачивая головы, сказал демидовский референт. Дорога была скользкой, и управлять машиной надлежало очень внимательно. — И без крови…
— Мы старались, — скромно кивнул расположившийся рядом Пинкертон. В велюровом салоне «бьюика» он чувствовал себя вполне уютно.
— Хорошая работа, — констатировал референт. — И деньги хорошие.
— По труду и честь, — констатировал собеседник.
— Дальше дружить будем?
— Звони… — Пинкертон неопределенно пожал плечами.
Они были знакомы давно, еще с юрфака. Оба любили власть и деньги, друг друга — терпели, а остальное человечество — ненавидели и презирали.
— Вот блин! — не удержался референт: у обочины давал отмашку жезлом высокий худой гаишник. Рядом с ним пританцовывали на морозе двое сержантов в бронежилетах — короткие автоматы рыскали по сторонам грубо и нетерпеливо. Чуть поодаль с кем-то разговаривал по рации капитан — очевидно, их начальник.
Пока водитель предъявлял документы, пассажир изучал этого милицейского офицера через отпотевшее стекло, с трудом подавляя узкую злую усмешку.
— У меня все в порядке? — поинтересовался тем временем референт, получая назад техпаспорт и водительское удостоверение.
— Проезжайте!
— Что-то случилось? Ловите кого-нибудь?
— Обычный рейд… Сами знаете — бандитов развелось! Проезжайте! — гаишник был явно не в духе, но тем не менее водитель не преминул улыбнуться и пожелать: