Этюд в розовых тонах
Шрифт:
Тамара, спрятав заветный клочок календаря в сумочку, приняла решение завтра же утром отправиться в магазин этой косметической фирмы, чтобы попытаться там выяснить, кому предлагалась эта помада. А вдруг продавщица вспомнит покупательницу? Тамара понимала, что шансов на успех совсем мало, но отступать не собиралась. Ведь, если это Рената и это ее ночные рубашки и помада, значит, у Гасана с Ренатой был действительно роман, о котором никто не знал… Разве что сам Кленов, который и убил свою жену?
Тамара уже засыпала, когда услышала взволнованный голос Шансли, лежащей рядом:
– А вдруг он оставил завещание? Тамара, ты слышишь меня? Он ведь мог любить эту женщину и позаботиться о ее будущем. Как же мне это сразу в голову не пришло?
– Никакого завещания не было. Иначе в «Авиценне» бы это знали и пригласили не только тебя с матерью Бархатова, но и остальных наследников. Будь уверена, эти люди хорошо подстраховались. Дали взятку кому-то из руководства в нотариальной палате города и все узнали.
– В самом деле… – облегченно вздохнула Шансли. – Ты
– Давай спать. Утро вечера мудренее.
– Давай. И все-таки, Тамара, скажи мне честно: у тебя самой-то был роман с Гасаном? Ведь ты баба красивая, Гасан не мог этого не заметить…
– Твой брат использовал меня, Шансли, и давай больше не будем об этом.
Но Шансли вдруг включила лампу и воззрилась на зажмурившуюся от яркого света Тамару, как если бы она сказала ей нечто удивительное, невероятное, шокирующее.
– Как это использовал?
– Давай спать. – Тамара протянула руку, выключила лампу и забралась с головой под одеяло. – Спокойной ночи.
Часть 2
2000–2001 годы
25. Коренев
Маша Аверина настояла на том, чтобы они жили вместе, под одной крышей. Она не уставала повторять, что они – единый организм и что только благодаря этому духовному единению у них так хорошо пошли дела. Аля и не сопротивлялась. Она уже давно привыкла к тому, что Маша всегда права, и слушалась ее во всем беспрекословно. Да и как было не слушаться, если Маша приносила в дом реальные деньги и, в свою очередь, старалась во всем угодить Але. Ловкая и хитрая, отчаянная до предела, Маша за последние два года провернула столько афер, заработав на этом немыслимые для Али деньги, что ею просто невозможно было не восхищаться. Начав с той самой безумной сделки, в результате которой было продано чужого сахара и муки на пятьдесят тысяч рублей, Маша развернула такую бурную деятельность, что Аля едва успевала отслеживать поступление денег. Откупившись от квартирантов, они поселились в Алиной квартире и стали жить как сестры, во всем друг другу помогая. Эта жизнь куда больше устраивала Алю, чем то, чем ей приходилось заниматься у Софьи Андреевны. Все изменилось с появлением в ее жизни Маши. Теперь ее никто не поднимал ни свет ни заря, чтобы ублажать мужчин. Напротив, Маша постоянно твердила Але, что сон – это самое важное для здоровья. Сон и питание. А от мужчин только все болезни и страдания. А потому Аля ела, спала, откровенно бездельничала и чувствовала себя как никогда защищенной и душевно обогретой. Даже с Юдиным она не жила так вольно, как сейчас. Первое время она сильно переживала за Машу, много курила и часами смотрела в окно. Она ждала появления во дворе милицейской машины, которая приехала за ней. Но Маша и на самом деле была словно заговоренной. И за что бы она ни бралась, все у нее получалось, и из всех своих немыслимых передряг, связанных с мошенническим способом добывания денег, она выходила, что называется, сухой.
На ее первые деньги они приоделись, закупили продуктов и некоторое время жили, практически не покидая квартиры, чтобы переждать время, пока будет вестись следствие в отношении украденных Машей денег за «реализацию» сахара и муки. Но волнения оказались напрасными – Аля так загримировала Машу, создала ей такой образ, что даже искушенному человеку, посвященному во все тайны театрального грима, не удалось бы в топорном, курносом, с грубыми чертами лице Маши узнать ту яркую блондинку в лисьем полушубке, которая так лихо обвела всех вокруг пальца и прикарманила крупную сумму денег. И хотя Аля считала, что ее заслуга в этом деле была минимальной, Маша уверяла ее в обратном.
После «сахарного» дела появилось новое, более рискованное и прибыльное, к которому Маша готовилась с особой тщательностью. Несколько дней проторчав в «Интернет-кафе», она, впервые в своей жизни войдя в Сеть, сразу же открыла для себя одну из самых рейтинговых поисковых систем, с помощью которой ей удалось составить список всех более или менее известных рыболовецких судов на Дальнем Востоке. Там же, в кафе, ее научили набирать вордовский текст, который позже должен был стать текстом объявления. Ее план был прост до абсурда. В сущности, все, чем бы Маша ни занималась, на первый взгляд выглядело как провальный вариант. Но это на первый взгляд.
Сняв по поддельным документам роскошный меблированный офис в самом центре города на один месяц и заставив его взятой в аренду дорогой офисной техникой, Маша попросила Алю превратить ее в серьезную бизнес-леди. И Вишня отправилась по магазинам (тем, в которых ее одевал когда-то Юдин) в поисках стильного и строгого костюма, который, с одной стороны, помог бы скрыть все Машины физические недостатки и округлости (она стала толстеть на глазах!), с другой стороны, подчеркнуть ее природную стать и превратить в состоятельную и уверенную в себе женщину. Затем, минуя дорогостоящие рекламные газеты, они обклеили весь центр города внушительного вида объявлениями, приглашающими всех желающих посетить рекрутивное агентство по трудоустройству, где набирали моряков на рыболовецкие суда. И в агентство потянулись безработные и отчаявшиеся мужчины, готовые на все, лишь бы их только взяли на работу. Обещанные заработки вызывали блеск в глазах страждущих. Принимая посетителей, Маша Аверина то и дело поправляла на носу дорогие стильные очки, которые полностью изменили ее облик; она проявила настоящий актерский талант, беседуя с каждым в отдельности и расспрашивая подробно о семье, о прежней работе. Собеседование иногда длилось до получаса, но даже после столь долгого
После того как в доме появились деньги, Маша предложила Але открыть кондитерскую, где они смогли бы развернуться уже легально. Аля понимала, что кондитерская – лишь прикрытие для ее новых планов, но спорить с ней не стала. Ей было все интересно. Хотя однажды она чуть было не проговорилась, когда речь пошла о новом бизнесе, о цветах. Но Маша, похоже, ничего не заметила. Аля всегда помнила Юдина, человека, занимавшегося цветами, хотя так ничего и не предприняла, чтобы разыскать его могилу или попытаться узнать что-нибудь о его убийстве. Она боялась этой темы, как и другой, почти забытой, отравлявшей ее жизнь вот уже довольно продолжительное время. Марго – сестра Юдина – исчезла. Ее квартира была пуста (Аля несколько раз приезжала туда и звонила в дверь, но ей так никто и не ответил, не открыл), но, в отличие от квартиры самого Юдина, двери не были опечатаны, а это наводило на мысль, что она жива. Двери юдинской квартиры кто-то тщательно запер, поменяв замки. Но кто, этого Аля не знала. То, что это сделали не работники милиции, она не сомневалась – замки были новые, дорогие. Значит, Марго. Больше некому. Сейчас, когда после смерти Бориса Ефимовича прошло много времени, Аля пожалела, что совершенно не интересовалась его делами и даже не знает ни одного принадлежащего ему магазина. Ее захлестнула новая жизнь. И хотя перед законом она была почти чиста (если разобраться, говорила она сама себе, главным действующим лицом является Маша и никто, кроме Маши!), все равно ее жизнь не обходилась без стрессов. Конечно, она переживала за Машу, молила бога, чтобы все ее дела заканчивались благополучно и чтобы ее не поймали за руку. Она даже стала ходить в церковь и ставить свечки, молиться по-своему, прося господа о милости. Но все равно, ощущение нависшей над ее головой опасности вносило в жизнь элемент страха, разъедающий ее изнутри и заставляющий мысленно готовиться к самому худшему. Вот почему, услышав о том, что Маша собирается с ее помощью открыть кондитерскую, Аля воспряла духом. Она отвлечется, займется настоящим делом и всегда сможет ответить представителям закона, откуда у нее машина или дорогая шуба.
Не забыла она и о своем втором благодетеле и спасителе – Теслине. И когда у нее появились деньги, она решила позвонить ему, договориться о встрече, если это возможно, и расплатиться. Те три тысячи долларов, которые он дал ей при встрече, сохранились благодаря стараниям Маши-воровки, взявшей ее под свое покровительство, в целости и сохранности. Аля постоянно набирала выученные уже наизусть номера его телефонов, но вместо долгожданного голоса Владимира Евгеньевича слышала лишь долгие гудки. И тогда ей пришло в голову отправить на московский адрес Теслина Владимира Евгеньевича телеграмму: «Владимир Евгеньевич, срочно отзовитесь. Главпочтамт. Вишня«. За этим скупым текстом скрывалась ее большая надежда на то, что Теслин напишет ей до востребования на главпочтамт. Но все получилось иначе. В день, когда она пришла на главпочтамт, чтобы предупредить одну из девушек-операторов, что она ожидает письмо или телеграмму из Москвы и что если ей, Але Вишне, придет известие от Теслина, пусть ей позвонят (она положила перед девушкой пакет, набитый конфетами и фруктами), то вдруг почувствовала внутри себя необъяснимый холод. Это было очень странное и непонятное чувство или даже скорее предчувствие чего-то опасного, злого и неотвратимого. Девушка, принявшая из ее рук пакет с конфетами, улыбнулась и сказала, что непременно сообщит ей, если будет весточка от Теслина. Аля вышла на улицу с тяжелым чувством и даже присела на скамейку в сквере, чтобы немного прийти в себя от охватившего ее волнения. И тут словно из земли вырос человек в черном плаще и черной широкополой шляпе. На желтом лице немигающие глаза, тонкий нос и дымящаяся сигарета в углу губ.
– Вы Аля Вишня? – спросил он, усаживаясь рядом с ней.
Она промолчала, посчитав излишним реагировать на слова незнакомца, и тогда он повторил свой вопрос.
– Вы кто? – Она подняла глаза и увидела его жесткий взгляд, покоробивший ее, она даже съежилась под ним.
– Коренев Алексей Павлович, следователь по особо важным делам областной прокуратуры.
С этими словами он раскрыл удостоверение и несколько мгновений продержал его прямо перед глазами Али.
– У вас ко мне дело? – Она побелела от страха. Внутри живота стало горячо, а на лбу выступила испарина. Она была почти без сознания от охватившего ее ужаса. А ноздри уловили хлористый горьковатый запах полосатой робы для узников – так в ее представлении должно было пахнуть в тюрьме.