Этюды любви и ненависти

Дудаков Савелий

Гляди же вперед светло и смело;Верь, впереди не так темно,Пусть некрасиво это тело,Лишь сильно было бы оно;Пусть гордо не пленит собоюТвой образ суетных очей,Но только мысль живой струеюВ головке билась бы твоей25.

Уже по первому стихотворению Заболоцкого ясно, что он "заимствовал" у Надсона для своей "Некрасивой девочки" саму идею. В последующих стихотворениях прослеживаются более серьезные "заимствования":

Ни тени зависти, ни

умысла худогоЕще не знает это существо.Ей все на свете так безмерно ново,Так живо все, что для иных мертво!И не хочу я думать, наблюдая,Что будет день, когда она, рыдая,Увидит с ужасом, что посреди подругОна всего лишь бедная дурнушка!Мне верить хочется, что сердце не игрушка,Сломить его едва ли можно вдруг!И в конце – тот же "роковой вопрос":И пусть черты ее нехорошиИ нечем ей прельстить воображенье, –Младенческая грация душиУже скользит в любом ее движенье.А если это так, то что есть красотаИ почему ее обожествляют люди?Сосуд она, в котором пустота,Или огонь, мерцающий в сосуде?26

Второе стихотворение в своего рода стихотворной дилогии Заболоцкого называется "Старая актриса". В нем рассказано о судьбе девочки, оказавшейся в роскошном доме престарелой тетки-актрисы, – тема почти некрасовская:

В позолоченной комнате стиля ампир,Где шнурками затянуты кресла,Театральной Москвы позабытый кумирИ владычица наша воскресла. …Здесь картины, портреты, альбомы, венки,Здесь дыхание южных растений,И они ее образ, годам вопреки,Сохранят для иных поколений.И не важно, не важно, что в дальнем углу,В полутемном и низком подвале,Бесприютная девочка спит на полу,На тряпичном своем одеяле.Здесь у тетки-актрисы из милости ейПредоставлена нынче квартира…27

В этом стихотворении Заболоцкий объединяет два любимых сюжета Надсона – безрадостное, сиротское детство и несоответствие неприметной внешности внутреннему миру.

Наиболее полно мотив одинокого детства разработан Надсоном в стихотворении "Мать" (1886):

Тяжелое детство мне пало на долю:Из прихоти взятый чужою семьей,По темным углам я наплакался вволю,Изведав всю тяжесть подачки людской28.

И – тема 1884 г. – дурнушка в доме богатых родственников:

Робко притаившись где-нибудь с игрушкойИли в сад забившись с книжкою в руках,Ты растешь неловкой, смуглою дурнушкой,Дикой, словно зайчик, дома – как в гостях.Дом ваш – целый замок: пышные покои,По стенам портреты дедовских времен… …Дышат и растут в стенах оранжереиРедкие цветы и пышные плоды.Анфилады комнат устланы коврами,Окна в пышных складках шелковых гардин.В длинной галерее тянутся рядамиПыльные полотна выцветших картин…29

В "Старой актрисе" есть еще одна тема, близкая обоим поэтам, – тема суетности, бренности бытия. В данном случае речь не о смерти (об этом ниже) – речь об увядании красоты. Смерть неизбежна, но на пути к ней – "беспощадное время", старящее тело и… душу. Былую красоту можно лишь "законсервировать", как это удалось старой актрисе в ее мини-музее. Но и это преходяще.

У Заболоцкого сама ценность

искусства ставится под сомнение через призму восприятия ребенка:

И когда ее старая тетка бранитИ считает и прячет монеты, –О, с каким удивленьем ребенок глядитНа прекрасные эти портреты!Разве девочка может понять до конца,Почему, поражая нам чувства,Поднимает над миром такие сердцаНеразумная сила искусства!30

Юношеская увлеченность Надсоном осталась у Заболоцкого навсегда. Отдавал ли он себе в этом отчет? Ведь скрывал же он свое увлечение Мандельштамом. Скрывал ли он от себя влюбленность в вечную юность безвременно ушедшего поэта? Трудно ответить на этот вопрос, но стихотворения Николая Алексеевича хранят следы заимствований, "скрытых цитат". Вот почти наугад взятые строфы:

В младенчестве я слышал много раз В детстве слышал я старую Полузабытый прадедов рассказ… сказку о том…

Н. Заболоцкий С. Надсон Или удивительная параллель стихотворений "Я не ищу гармонии в природе" и "Север" Заболоцкого со стихотворением

Надсона, которое стоит привести полностью:

Когда, спеша во мне сомненья победить –Неутолимые и горькие сомненья –Мне говорят о том, как много совершитьУже успели поколенья;Когда на память мне приводят рядПобед ума над тайнами природыИ вдалеке меня манятВолшебным призраком блаженства и свободы,– Их гордость кажется мне детской и смешной,Их грезы кажутся мне бредом,И не хочу кадить я робкой похвалойВсем этим призрачным победам.Да, гордый человек, ты мысли подчинилВсе, что вокруг тебе когда-то угрожало,Ты недра крепких скал туннелями прорыл,Ветрам открыл причину и начало,Летал за облака, переплывал просторБушующих морей, взбирался на твердыниПокрытых льдом гранитных гор,Исследуя прошел песчаные пустыни,Движения комет ты проследил умом,Ты пролил свет в глубокой мгле –И все-таки ты будешь на землеБессильным трепетным рабом!..31

Вообще философская лирика Заболоцкого много заимствовала у Надсона. Перечислим стихотворения, наиболее ему близкие: "Не знаю отчего, но на груди природы…", "На кладбище", "Гаснет жизнь, разрушается заживо тело", "Это было давно". Последнее примыкает к такому наброску Надсона:

Вот он, взгляни – безобразный, худой,Платье в лохмотьях на нем,Тихо бредет он пугливой стопой,Робко глядит он кругом… (1878)

И последнее, вполне кафкианское дополнение. Я приехал в Израиль в 1971 г., когда существовала газета "Наша страна", надо думать, не имевшая достаточно подготовленных в литературном отношении сотрудников. Однажды на ее страницах появилось стихотворение с предуведомлением, что поэт живет в Ленинграде и по понятным причинам не может покинуть СССР – он "отказник". К своему восторгу я увидел знакомые надсоновские строфы: "Я рос тебе чужим, отверженный народ". Понятно, что через несколько дней редакция принесла читателям извинения: ведь репатриироваться с "литераторских мостков" Волкова кладбища невозможно. Насмешник и виновник небольшого скандала хорошо знал дело – фактура стиха свободно вписывалась в контекст начала 70-х, что не вызвало никакого подозрения редактора, а вдохновил озорника на сей фокус Владимир Владимирович Маяковский. Судите сами: один из персонажей "Клопа" говорит: «…он – писатель. Чего писал – не знаю, а знаю только знаменитый! "Вечорка" про него три раза писала: стихи, говорит, Апухтина за свои продал, а тот обиделся, опровержение написал. Дураки, говорит, вы, неверно всё, – это я у Надсона списал»32.