Ева

Фрес Константин

— Сука, — прошипел он радостно и злобно. — Сука! Я служу только себе, запомни это, ты, погань!

Ухватив женщину за волосы, он потащил ее в сторону кают. Она, вскрикнув, вцепилась в его руку, вырывающую ее волосы, и попыталась встать, но ее ноги скользили по полу. Вайенс шел быстро, не давая ей ни малейшей возможности подняться и пойти самой. Он, словно пещерный человек, тащил свою добычу в свою пещеру.

Открыв первую попавшуюся каюту, Вайенс зашвырнул туда сопротивляющуюся и кричащую женщину, и зашел сам, захлопнув дверь. В глазах его разверзся ад; глядя на очумевшую от боли и ужаса женщину-врача, он

скалил зубы, он смеялся, и его изувеченное лицо дергалось, словно кто-то дергал за невидимые ниточки, заставляя его губы растягиваться в улыбке. Кажется, он приобрел весьма неприятный и даже уродливый нервный тик; он не мог справиться с мышцами своего лица, дрыгающимися вне его воли.

И это ненормальное перекошенное лицо пугало женщину еще больше.

Закрыв за собой двери и отрезав всякие звуки извне, Вайенс обернулся к своей жертве и неторопливо снял перчатку с одной руки.

— Смотри, — произнес он, поворачивая кисть туда-сюда, демонстрируя ее замершей от ужаса женщине. — Смотри, что ты со мной сделала!

Его кисть была покрыта шрамами, еще даже не потускневшими. Между пальцами, куда эта самая женщина ставила страшные капельницы, наполняющие Вайенса болью, затягивались неровные рваные раны, запястье было разорвано кандалами, и руку перетягивал подживающий багрово-синий шрам.

— И это только рука, — задумчиво произнес Вайенс, рассматривая свою истерзанную кисть. — Хочешь посмотреть на все остальное?

В глазах женщины отразился панический ужас, и она отрицательно затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова. Вайенс почувствовал, как ярость снова наполняет его, и ему даже показалось, что сила отвечает его призыву, как отвечала она Дарту Аксу.

— Не хочешь?! — прошипел он злобно, подскочив к женщине. — Почему не хочешь?! Ты же так любила смотреть на меня!

Ухватив ее за грудки, он без какого-либо труда поднял ее легкое тело в воздух и несколько раз ударил ее по лицу, метя по губам и по носу. Казалось, он ощущает кончиками пальцев, как трескается ее кожа от его ударов.

Женщина в его руках обмякла, глаза ее потеряли осмысленное выражение. Ее губы были рассечены, шла кровь, пачкая руку Вайенса.

Это раззадорило его еще больше; мазнув всей пятерней по ее запрокинутому лицу, размазывая кровь, он толкнул ее, и она кулем свалилась на пол, ему под ноги, беспомощно раскинув руки, как кукла.

Пачкая ее одежду кровью, Вайенс рванул китель врача, добираясь да ее тела, и женщина попыталась ему сопротивляться, уцепившись слабеющей рукой за его руку, терзающую и рвущую ее одежду.

— Не нужно, — молила она, — не надо!

Ни слова не говоря, Вайенс снова влепил ей пощечину, почти выбившую из врача сознание, и рывком разодрал на ней форменные брюки, обнажив ноги девушки.

— Сейчас мы позабавимся, — шипел он радостно, расстегивая свои штаны, кое-как справляясь трясущимися непослушными пальцами с молнией. — Сейчас, сейчас… тебе же интересно было смотреть на меня, и на него тогда? Правда ведь? Ну, так я вас сейчас познакомлю поближе!

Внезапно женщина оттолкнула Вайенса и, перевернувшись, попыталась на четвереньках добраться до запертых дверей. Кажется, в ней теплилась надежда вырваться из комнаты. Она думала, что вряд ли кто-то одобрит действия Вайенса, и за нее вступятся, не позволив ему над ней надругаться.

Скорее всего,

так и было бы, но Вайенс не дал ей шанса проверить это. Сопротивление полураздетой жертвы, ее обнаженные ягодицы, мелькающие перед его глазами, еще больше раззадорили Вайенса.

Одним прыжком он настиг ее, и навалился всем телом, выкручивая ей руку за спину. От боли она вскрикнула и зарыдала, когда ее лицо было прижато его рукой в перчатке к полу, а его ненормальное дергающееся лицо оказалось рядом, и его злые губы зашипели ей прямо в ухо:

— Ну, куда же ты? Мы так интересно начали, — он отпустил ее голову, и его пальцы в черной перчатке безжалостно вонзились в ее тело, в сжавшееся от ужаса и боли лоно, заставив ее кричать от разрывающей ее боли. — Хорошо тебе, а?

Двигая внутри женщины пальцами, немилосердно терзая ее, заставляя кричать и извиваться, Вайенс испытывал, пожалуй, большее удовольствие, чем от простого акта. Женщина крутилась, как угорь на сковороде, стараясь вырваться, избавиться от этих движущихся резкими глубокими толчками внутри нее пальцев, но Вайенс не давал ей такой возможности. Она попыталась сжать бедра, и все-таки вытолкнула его руку, но это только еще больше разозлило его. Со всего размаха он ударил ее по ягодице, оставив алый след, и рывком поставил на колени, все так же пригибая ее голову к полу. Женщина униженно рыдала, но все же еще пыталась сопротивляться. Тогда он еще раз ударил ее по обнаженному телу, и еще, и еще, каждым ударом вызывая у нее крики боли. Подождав, пока она перестанет корчиться, он снова поставил ее на колени, одним резким движением заставив ее раздвинуть перед ним бедра.

— Или ты сейчас успокоишься, — прошипел он, пристраиваясь между ее ногами сзади и ощупывая рукой дрожащее тело, — или я сверну тебе шею. Не мешай мне получать удовольствие.

Вайенсу казалось, что он возбужден настолько, что кончит через пару движений, и поэтому он немного подождал, остывая. Его руки продолжали терзать стонущую женщину, проникая в нее и наверняка причиняя ей травмы.

Возбуждение не проходило, и сил терпеть больше не было. Поэтому он схватил ее за бедра и вошел одним движением, причиняя боль и ей, и себе, вогнав перенапрягшуюся головку в жаркую узкую глубину.

Но эта боль была ничто в сравнении с чувством обладания, которое он испытал при этом.

Женщина завыла, когда он начал двигаться в ней сильными грубыми толчками, удерживая ее голову за волосы, и он, чтобы заставить ее кричать еще сильнее, хлестал ее по обнаженному телу.

Он не помнил, как все окончилось.

Кажется, от накрывшего его с головой удовольствия он кричал не меньше, чем она от боли, и его руки царапали, рвали кожу на ее извивающейся спине.

Когда он пришел в себя, было тихо.

Обнаженная истерзанная женщина в остатках форменной куртки без сознания лежала на полу.

Вайенс с трудом поднялся на ноги; ощущение опустошения и в то же время бесконечной власти и удовлетворения лишили его желания двигаться, говорить, вообще делать что-либо.

Страсть, к которой так неистово взывали ситхи, и которая пришла в момент, когда он был простым человеком, овладела им и выжгла его дотла, не покорясь ему. Вместо того, чтобы наполнить его силой, она высосала его досуха, и он понимал, что после этого внезапного приступа он еще не скоро сможет что-то захотеть.