Ева
Шрифт:
–Я пойду.
–Хорошо. Пока.
Оба не двигались с места.
Мы потянулись друг к другу одновременно. Этот поцелуй был уже совершенно другим, не таким робким, как утренний. Оба были уверены, что хотим одного и того же. Стоя на крыльце, мы обнимались, целовались, шептали разные глупости, которые всегда шепчут влюбленные.
Больше часа пролетело как один миг, но время было уже позднее и скоро должны были вернуться мои родители. Нехотя мы разомкнули объятия.
–Я зайду завтра вечером.
–Я буду ждать.
Нил повернулся, чтобы уйти, но через несколько шагов вернулся и снова меня поцеловал. Я вдыхала
Нет, расстаться было совершенно невозможно.
–Давай, отпусти меня. Тебе пора.
–Я не держу.
–Держишь.
–Держу.
–Тогда отпусти.
–Не отпущу.
Глупости, дурацкие глупости. Самые важные глупости на свете.
Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: "Спокойной ночи"– 8 герои Шекспира знали, что говорили, когда не могли остаться друг без друга ни на секунду. Чувство нахлынуло на нас в одночасье, еще вчера мы вполне спокойно жили друг без друга, но сегодня нас пронзила стрела Амура и мы сдались без боя. Любовь накрыла нас с головой, и никто не собирался ей противиться.
8
Из Ромео и Джульетты
В отдалении послышались голоса и это наконец-то протрезвило любовную горячку. Нил скрылся за домом, я вбежала в свою комнату, мигом разделась и юркнула в постель, притворившись, что сплю.
Скоро на лестнице раздались шаги и дверь в мою комнату приоткрылась: зашли меня проведать перед сном. Мама подоткнула мне одеяло, поцеловала в лоб. Она пахла не так, как обычно. К привычной смеси тумана, холодной воды, лаванды и горькой вишни примешивался запах коньяка и табака. Мама курила? Я крепче зажмурила глаза – сейчас они уйдут, а я смогу пересмотреть в голове все, что произошло сегодняшним вечером.
Но родители не спешили.
–Спит? – это папа. Он тихонько подошел к кровати и сел на пол рядом, погладил меня по волосам.
–Спит как младенец.
–Да только уже не младенец. Ты видела, как они с мальчишкой Ноланов смотрели друг на друга? Эли, когда наша малышка успела так вырасти?
Я прямо услышала, как мама улыбается.
–Они всегда вырастают, Джек. Вырастают и улетают. И мы можем только надеяться, что дали им хорошие корни и крепкие крылья.
В ее голосе была светлая грусть. Я знала, что сейчас она думает о своих сыновьях, моих старших сводных братьях: Марко и Рику. Они давно жили отдельно, обзавелись семьями и приезжали несколько раз в год.
–Мне не нравится этот парень. Он какой-то ненадежный.
–Он юный.
–Он слишком легкомысленный.
–Он влюблен в Еву, а она в него.
–Элена, они подростки! Сама знаешь, какие они в этом возрасте. Я опасаюсь…
–А я рада, что у нее это будет нормально.
–Ей всего 17!
–У меня в 17 лет уже было двое детей.
–Все, все, я сдаюсь! Но все это –такие вещи выбивают из колеи, знаешь ли! Я не готов.
–К такому никогда не бываешь готов. Пойдем, Джек. Мы разбудим нашу дочь.
После их ухода
В голове замелькали воспоминания о жарких поцелуях, я позволила себе в своих фантазиях зайти дальше: вот Нил снимает мою футболку, и я стою перед ним в одном лифчике, он просовывает пальцы в чашечки бюстгальтера и гладит мою грудь, расстегивает джинсы и…
На этом мои точные знания заканчивались и дальше начиналась серая область сплетен, намеков и тайных хихиканий в раздевалках. Говорили, что нужно обязательно в постели не закрывать глаза, чтобы было сексуальней. Нет, не смотреть ни в коем случае, иначе парень подумает, что ты шлюха. Язык в рот не просовывать, но, если он просовывает свой, не сопротивляться. Нил не засовывал мне свой язык в рот, и я где-то была очень этому рада. А пенис? Ни с одной частью тела не было связано столько темных дыр, как с пенисом! Он твердый. Нет, мягкий. Сначала мягкий, потом твердый. Говорят, подруга одной подруги одной девчонки как-то занималась сексом с парнем, а тут пришли его предки и она так испугалась, что зажала его пенис и сломала. Потом пришили обратно. А как его потрогать? Можно трогать, но только в темноте. Аккуратно. Нет, посильнее. А некоторые, говорят, тут голос снижался до зловещего шепота, берут в рот. Минет. У каждой была таинственная знакомая, которая умела делать минет так, что мужчины теряли сознание от удовольствия и каждая из нас дрожала от страха, что уж она-то наверняка не сможет не то, что взять в рот, но даже и посмотреть на пенис, не говоря уже о том, чтобы дошло до секса. Во время которого, кстати, нужно обязательно подмахивать, чтобы тебя не сочли бревном. Интересно, как это подмахивать? Слово было непонятным, но все кивали с понимающим видом и спросить, выставив себя неопытной дурой, не решался никто. Все сходились только в том, что доподлинно известно, что в первый раз оно ужасно больно и неприятно, а во второй раз все равно больно, но уже приятней и с каждым разом оно все больше приятней, и все меньше больней. Так, незаметно, под эти волнующе-пугающие размышления я погрузилась в сон, но снился мне вопреки всему почему-то не секс, а Фрэн.
На следующий день я пошла к Фрэн. Они с матерью жили на тихой улице, в небольшом домике, увитом розами. Я позвонила в дверь, мне открыла миссис Джеймс. Ее лицо было усталым, но при виде меня она улыбнулась.
–Фрэн надеялась, что ты зайдешь. Она у себя, собирает вещи.
Собирает вещи? Но до колледжа еще больше месяца.
Однако Фрэн действительно сидела на кровати и перед ней был раскрытый чемодан.
–Уезжаешь?
Она не удивилась, увидев меня. Как будто и правда ждала.
–Да. Мы с Ником поедем в Портленд заранее, подыщем себе жилье и работу.
Вот оно как. Ник едет с ней.
–Значит, все действительно так серьезно?
–Серьезнее некуда.
–Но вы не слишком торопитесь? Может, стоит немного подождать?
Фрэн набрала воздуха в грудь и решилась.
–Поздно ждать. Я беременна, Ева.
Я ахнула.
–Скажи, что ты пошутила.
–Я не пошутила.
–Мама знает?
Она тяжело кивнула. Стало понятно, почему у миссис Джеймс такой вымотанный вид.